Звезда Ассирийского царя
Шрифт:
– Так точно. Мы там поставили пост, ребята толковые, мимо них муха не пролетит. Каждый день мне докладывают – кто приходит, кто уходит…
– И кто к ней приходил? – насторожился Ледокол.
– Никто! – гордо отчеканил коротышка. – Тетка старая, живет одна, пару раз выходила в магазин, а к ней вообще никто не приходил – только девка какая-то…
– Девка? Что еще за девка?
– Девка как девка… ничего особенного. Одета бедненько, сама пешком. Наверное, знакомая…
– «Наверное!» – передразнил Ледокол. – Такие вещи точно знать нужно! Вы что, думаете, раз Иван – значит, дурак?
– Да у него там никого нет!
– Найдет! Я же сказал – он не дурак! Каждого, кто к тетке придет, проверять! И не только это! Все ее разговоры…
– Разговоры? – переспросил коротышка.
– Да, разговоры! Вы что – в каменном веке живете? Телефон теткин на прослушку поставили?
– Нет, Ледокол… то есть, Валентин Васильевич… мы не подумали, что нужно…
– Не подумали! А надо бы думать, если хотите в моей команде остаться, а то вы только и умеете, что кулаками работать!
– Нет, Ледо… Валентин Васильевич, мы не только кулаками…
– Ну да, как же я забыл, вы еще кастетами! Все, проваливайте, и без результата ко мне не приходите!
С утра Иван встал мрачный и недовольный. Возможно, его недовольство относилось к скудному завтраку: геркулес на половинном молоке и хлеб с маслом, сыр и колбасу Иван съел еще вчера. Однако вслух он ничего не сказал – еще этого не хватало. Юлия тоже была на взводе и не спустила бы ему, так что все обошлось. И вот, когда она мыла в кухне посуду и спрашивала себя, для чего она возится с чужими делами, когда у нее своих невпроворот, Иван появился на пороге кухни одетый и сказал, что уходит.
«Совсем?» – Юлия собрала всю свою волю, чтобы не спросить этого вслух, вместо этого спросила, куда это он направляется, если знает, что его ищут.
– Что же мне – так и сидеть тут, за твою юбку прятаться? – буркнул он. – Хоть в магазин схожу!
И ушел, не оглядываясь, дверью, правда, не хлопнул. Хорошо, что Ежик был в ванной. Юлия разбила чашку и только тогда успокоилась и решила, что пора ей приниматься за работу.
У нее полно работы, а денег нет, и никто просто так их не даст, даже от Лешки законных алиментов не допросишься. Вот интересно, зачем он приходил? Свекровь, небось, не утерпела, похвасталась, что нашла урода-жильца, так неужели Лешка забеспокоился, что тут с ними? Да нет, если бы у него хоть какая-то совесть была, то он все же хоть немного денег на Ежика подбрасывал.
Юлия вздохнула и, устроив Ежика рисовать, взяла книжку, которую дала ей Светлана в издательстве. Исторический роман канадского писателя. Что ж, посмотрим, справится ли она. Язык вроде хороший…
Оказалось, что она не так много позабыла из французского. Слова вспоминались сами собой. И вот уже на экране компьютера возникли первые строчки перевода.
Урук-Аббин выехал на поляну и натянул поводья. Звуки охоты сдвинулись на север, оттуда доносились гортанные выкрики егерей, конское ржание, рык потревоженного зверя. Здесь было тихо, здесь никого не было – и здесь назначил
Урук-Аббин огляделся, прислушался к шороху кустарника – и все равно не заметил, как появился вавилонянин. Только что его не было – и вот он уже стоит совсем рядом, придерживая под уздцы пегую кобылу, смотрит своими узкими холодными глазами.
От неожиданности Урук-Аббин схватился за рукоять меча, но тут же успокоился: этот вавилонянин – не из тех, кто действует мечом. Он из тех, чье оружие – хитрость и золото.
– Здравствуй, Набла-Ласар! – проговорил молодой воин.
– Здравствуй и ты, Урук-Аббин! – отвечал вельможа. – Да будет с тобой благословение великого Мардука!
– Ты хотел о чем-то со мной поговорить? – спросил Урук-Аббин, прикрыв глаза ладонью от солнца.
– Не слезешь ли ты с коня? – вавилонянин прищурился. – Так неудобно говорить, мне приходится задирать голову, как будто я разговариваю с богом или царем.
Урук-Аббин усмехнулся, однако спрыгнул с коня, обмотал повод вокруг левой руки и снова спросил:
– Так о чем ты хотел со мной поговорить?
– Я хотел поговорить с тобой о великом Ашшурбанипале, да продлятся его счастливые годы.
Урук-Аббин нахмурился.
– Ашшурбанипал – великий государь, – продолжал вавилонянин, – Все мы счастливы под его могучей рукой. Однако не кажется ли тебе, Урук-Аббин, что великий царь недостаточно ценит твою преданность? Он назначил Нама-Шурра начальником стражи, а ведь ты куда более достоин этого поста.
Урук-Аббин скрипнул зубами: царская несправедливость не давала ему спать вторую неделю, у него пропал аппетит, он побледнел и исхудал, и сейчас хитрый вавилонянин бьет его по больному месту…
Однако кто его знает, что на уме у этого хитреца? Воин взял себя в руки и проговорил сухо и отчетливо:
– Ашшурбанипал – да продлят боги его жизнь – великий государь, мы все – травинки в его руке. Он лучше знает, кого казнить, кого миловать.
– Это так, – вавилонянин кивнул. – Мы все – травинки в его руке, тонкие веточки. – Он протянул руку и отломил сухую ветку от куста. – Ему ничего не стоит оборвать любую жизнь, как я ломаю эту ветку. Но если связать десять, двадцать веток вместе – их уже не так просто будет сломать. Не всякий богатырь с этим справится.
– К чему ты клонишь, вавилонянин?
– Ни к чему, славный воин, ни к чему. Я только рассуждаю: почему государь назначил Нама-Шурра начальником стражи, а тебя собирается отослать командиром гарнизона в маленькое горное селение на границе Элама? Не потому ли, что ему приглянулась Аминахну, твоя невеста?