Звезда бессмертия
Шрифт:
И Винденко коротко рассказал об обнаруженной Каридад и Рикардо мине в аэропорту, что послужило причиной стремительного автопробега в памятную ночь перед стартом, и о попытке двух неизвестных торпедировать тримаран, когда он стоял в гавани.
Несколько минут в рубке стояла напряженная тишина. Рассказ Александра Павловича явился неожиданностью для Олега и Тани,
Лицо Винденко посуровело. Наконец он произнес:
— Думаю, вывод из всего известного нам можно сделать один. Всем надо быть очень внимательными к окружающей обстановке. Вахты стоять вдвоем, на ночь уходить подальше от берега.
…Аксенов не заставил себя долго ждать. Он зашел в рубку радостно возбужденный только что совершенным восхитительным полетом на гидроплане над океаном и солидным отрывом “Семена Гарькавого” от основных соперников, до которых теперь было больше ста сорока миль. Радовали его и предстоящая в полдень возможность поговорить и увидеть на экране далеких своих киевлян и, наконец, хороший запас свободного времени — больше четырех часов, чтобы просто побыть с сыном и друзьями.
— Гидроплан прилетит за мной ровно в два часа дня, — весело сказал Аксенов, потирая руки. — А до тех пор я в полном вашем распоряжении.
Ему предложили принять ионизированный прохладный душ, затем Таня усадила его завтракать вместе с Сережей. И только после этого Олег рассказал о внезапном появлении Макашева.
Андрей Иванович дважды очень внимательно просмотрел видеозапись репортажа с пресс-конференции.
— Конечно, это лжепрапорщик. Тут сомнений нет. Однако на плавбазе он не был ни разу. Это абсолютно точно. Там каждый человек на виду. Значит, и теперь выступает он в своем амплуа, а ждать от этого мерзавца можно чего угодно. Не зря же он здесь нас выслеживает. Но “Семена Гарькавого” мы ни ему, ни кому бы то ни было другому в обиду не дадим. Так по зубам влепим, что на всю жизнь охота к их подлой профессии отпадет! Как удачно, что именно сегодня у нас видеозапись. По радио всего не скажешь — любой код теперь быстро расшифровывают. А вот передачу без слов, так сказать, зрительную — пусть попробуют… Сережа, садись-ка, сынок, за штурманский столик, возьми лист бумаги и пиши покрупнее и пожирнее, чтобы за десять тысяч километров, видно было, лукаво подмигнул он правым глазом на этот раз совершенно сознательно.
Андрей Иванович на какое-то время задумался, а потом уверенно и четко продиктовал:
— “Вчера во время праздника лидеров обнаружили “хвост” в лице днепровского лжепрапорщика. Просим к концу передачи письменно сообщить ваши рекомендации, обязательно предварительно переговорив с генералом Балашовым”.
Аксенов обвел глазами товарищей.
— Была у нас с ним договоренность, — пояснил. — На случай подобных осложнений. Обещал непременно самую надежную поддержку.
В голосе и взгляде его была такая уверенность, что у всех сразу поднялось настроение.
— Танюша и Сережа — на вахту, — распорядился Олег. — Мы пойдем в кубрик к телеэкрану, а потом сменим вас.
Сеанс видеозаписи начался ровно в двенадцать. Кузьма Иванович сразу сообщил, что доводка и ходовые испытания двенадцати объектов проходят успешно, что все шлют экипажу самые лучшие пожелания. Олег ответил, что они уверенно удерживают
— Вот, посмотрите график нашего движения за пять дней.
Он поднес лист бумаги поближе к объективу телекамеры.
— Прекрасные результаты, — сказал Кузьма Иванович, вставая из-за стола. — Теперь слово родителям вашей супруги, Олег Викторович, — ободряюще улыбнулся он. — И, конечно же, Марии Николаевне. Она очень хочет взглянуть на Сережу и Андрея Ивановича. Все волнуется, не похудели ли ее морячки. А на встречу к Александру Павловичу прилетели сегодня в Киев гости из Херсона.
Олег сменил в рубке Таню и Сережу. А через четверть часа к нему поднялся Винденко. Глаза его излучали необыкновенную нежность и теплоту.
— Понимаешь, Олег, — впервые назвал он молодого капитана просто по имени, — Галочка, жена моя, прилетела. Два дня назад наша невестка Оксана родила сына… Все там благополучно. Мальчика решили назвать Сашенькой, — как-то по особому, видно, передавая интонацию жены, произнес он это имя. — Александром, значит… Иди уж, что ты, салаженок, смыслишь в этом, повернулся он к Сереже. — Да и Кузьма Иванович, наверное, уже ждет тебя.
Ответная записка была такой же лаконичной, как и та, которую продиктовал Аксенов: “Не волнуйтесь. Будьте предельно внимательны и осторожны в течение тридцати часов. Потом чувствуйте себя под надежной защитой Родины. Хотя бдительности не теряйте. После регистрации в Ресифи идите дальше на максимально возможном удалении от берега. Держите постоянно включенной на прием рацию ближней связи. Пароль-”старт”.
Мыс Кабу-Бранку они прошли в четыре часа ночи пятнадцатого июня, любуясь зарницами его великолепного маяка, а в семь тридцать, получив на ходу от комиссаров регистрационного пункта в Ресифи визы на дальнейшее плавание, ушли от берега на два десятка миль, к самой восточной кромке их водной трассы. В полдень “Семен Гарькавый”, несмотря на все тот же боковой ветер, заметно прибавил скорость. На помощь паруснику и его экипажу ниже десятого градуса южной широты пришло попутное Бразильское течение.
В сумерках того же дня над тримараном снова раздался рокот авиационных моторов. Сережа первым выскочил на палубу, думая, что прилетел отец. Однако это был не гидроплан. На крыльях машины, которая трижды прошла над самыми парусами “Семена Гарькавого”, мальчик так и не смог рассмотреть ни номеров, ни опознавательных знаков.
В рубке управления долго обсуждали инцидент. Уже стемнело, когда совсем неожиданно ожила рация ближней связи.
— На “Гарькавом”, как слышите нас? Мы — “старт”.
Они в изумлении смотрели друг на друга. Таня, Сережа, Александр Павлович ничего не знали о последних строчках записки Гаращенко.
— Товарищи, мы — “старт”. Подтвердите слышимость, — снова раздалось в динамиках.
— Вас поняли, — тихо ответил в микрофон Олег. — Очень знаком ваш голос.
— Правильно, капитан. Мы встречались в Керченском проливе. Помните? Номера восемь и девять. Мы девять. Работайте спокойно. Идем синхронно параллельным курсом в трех кабельтовых восточное вас на глубине четыреста метров. Работайте и отдыхайте спокойно.