Звезда Давида

Волошин Константин

– Мы можем раньше подступить к Казани, как ты и говорил. Что нам делать, ожидать основных сил?

– Прежде всего, ничего не говорить о наших главных силах. Шныряйте по округе, сейте ужас и страх. Грабьте только ценное. Мы же будем поспешать.

Атаманы ещё долго спорили и перебирали множество возможных случаев, опасаясь коварства татар. Ладони Прокопия хлопнули по столу, насупились брови:

– Хватит болтовнёй заниматься, ребята! Пора за дело браться. Идите и готовьтесь. Скоро выступаем. И поменьше болтать о наших планах. Просто идём к Казани

требовать обычной дани. Всё!

Атаманы ушли, продолжая живо обсуждать предстоящий поход, пока Фёдор не цыкнул на них, опасаясь подслушки.

Глава 2

Караван судов растянулся по Вятке больше чем на версту. Позади двигались малые лодки по десять человек в каждой. Но были и ещё меньшие. Ещё пять лодок несли в себе по дюжине вооружённых воинов. Берегом трусил десяток конников на низкорослых конях, высматривая всё, что могло бы помешать каравану. Но пока шли своими землями, и ничто не могло помешать движению.

Извилистая Вятка не давала возможности плыть быстро. И за неделю пути караван был ещё далеко от разделения.

Прокопий часто собирал по вечерам атаманов. Те спешили на малых лодках узнать новые распоряжения атамана-посадника. Сам атаман постоянно находился в раздумьях и по часу мог стоять на носу своего ушкуя, наблюдать, как низкие берега Вятки медленно проплывали мимо, ничем не изменяя ландшафт.

Себе в услужение взял молодого двадцатилетнего воина по имени Егор. Пригожий, с молодой бородкой и усами тёмного русого оттенка. Голову по-татарски брил, носил шапку из мохнатой овчины. Голубые нахальные глаза выдавали его довольно блудливый нрав. Это все знали и постоянно грозились отдубасить в следующий раз, когда застанут с девкой, не сумевшей устоять от его призывных глаз. Он усмехался, а угроз не боялся, поскольку отлично владел оружием, с которым никогда не расставался.

Был он, по мнению горожан, сиротой из тёплых краёв. Но откуда точно и сам Егор не мог ничего сказать по причине младенчества, когда он там обретался. Попал сюда, в Хлынов, из-за сердобольности одного из воинов, взявшего его мальчишкой лет пяти, когда ограбили один из городков южнее Владимира. О женитьбе не могло быть и речи. Он был лих, но беден, лишь вернувшись из последнего похода, обрёл некоторое богатство, которое уже почти исчезло. Зато осталось воспоминание о месяце беспрерывных гулянок с угощениями и девками. И сейчас, сидя на скамье и ворочая тяжёлым веслом, Егор посматривал на атамана, готовый тотчас вскочить, передать весло другому и выслушать приказ.

Гребцы работали вяло. Течение хоть и слабое, но влекло лодку вниз, парус схватывал попутный ветер и тоже помогал движению. Так что было время подумать и помечтать о будущей добыче и славе знатного воина-разбойника.

Его сменил мужик, а Егорка подошёл на жест атамана. Стал, выжидая.

– Возьми лодку малую и найди Фёдора. Пусть вечером прибудет на совет.

– Ночевать на берегу будем, атаман? – осмелился спросить Егорка.

– Там видно будет, – уклончиво

ответил Прокопий, вид его был недовольным.

– Будет исполнено, атаман, – с готовностью ответил Егор. Ему нравилось грести назад, рассматривая лодки и переговариваясь с воинами.

Фёдора нашёл после полудня. Атаман проверял свои лодки и обещал посетить атамана-посадника. Спросил с интересом:

– На ночь остановимся? Прокопий ничего такого не намекал?

– Намекал, атаман. Но как-то неуверенно. Да и пора отдохнуть. Река слишком вихляется по низинам. Долго ещё до Казани плыть, атаман?

– Недели две или даже три, сынок. Успеешь ещё отоспаться. Или тоже веслом вертишь? Молодец! – заметил Фёдор, получив утвердительный кивок.

– Я пошёл назад, атаман. Осмотреть караван охота.

Фёдор усмехнулся и проследил, как Егорка споро погреб по течению. А тот, отдалившись немного, бросил весла и вспомнил свою неудачу с Фроськой. Её так и не удалось уговорить на интимные отношения перед уходом в поход. И сейчас молодой повеса с сожалением вздыхал, разжигая в себе вожделение.

Его окликнули с ладьи. Он весело переговаривался с хлыновцами, заглушая оскорблённое самолюбие. Но надо было всё же работать, а то Прокопий по голове не погладит. Дюже строг атаман-посадник.

Потом в голову засела Марфа. Она ему была и мать, и полюбовница, и утешительница. Сколько лет она живёт с ним и замуж не спешит, хотя охотников было достаточно. Ей было вольготно с молоденьким парнем, которого она воспитывала с шести лет, ожидая, пока он подрастёт. И дождалась.

Егорка усмехнулся, вспоминая Марфу, завидную невесту сорока лет, так нежно относящуюся к этому беспутному мальчишке, что выгнать его сил недоставало.

Юный воин так погрузился в воспоминания, что прозевал атаманский ушкуй. Пришлось выслушать насмешки гребцов и воинов. А атаман-посадник строго глянул на Егора, но промолчал.

Поздним вечером, когда сумерки ещё не перешли в ночь, караван пристал к берегу вблизи деревушки, прижавшейся к высокому берегу реки. Дюжина изб выглядели убого, чувствовалась жуткая бедность. Несколько тощих коней паслись в сером вечернем поле.

Деревенские мальчишки тут же прибежали поглядеть на хлыновцев. Дети все были разные: русские, марийцы и даже татары, и говорили они на странном говоре, понять который было достаточно трудно.

Когда костры запылали по берегу и скудный ужин в минуту исчез в отощавших животах, Егорка с приятелем Митяем отправились в гости к деревенским.

– Слушай, паря, нам сильно попадёт за отлучку надолго, – с сомнением изрёк Митяй, оглядываясь на огромный лагерь.

– Ничего не будет, – задорно ответил Егор. – Мы лишь пройдёмся по деревне. Вдруг кого из девок встретим.

– Сдались тебе эти девки! Тебе хорошо, у тебя защита имеется, а мне?

– За час отлучки никто нас не накажет. Задерживаться мы не станем. И так за день устали на вёслах-то.

– Это ты-то работаешь? – усмехнулся Митяй.

– И я тоже, – беззлобно ответил Егор.