Звезда Маир
Шрифт:
Мама подошла поближе. Заслышав ее шаги, дракон глухо заворчал и выпустил из ноздрей две струйки едкого дыма. Но, похоже, он сам сознавал, насколько жалкое впечатление должна производить эта демонстрация былой и безвозвратно ушедшей мощи. На морде его выразилось беспокойство. Дракон заскреб пальцами передних ног с тупыми, стертыми когтями, крылья его нервно вздрогнули и прижались к бокам, словно прикрывая кого-то. В то же мгновение послышался тихий писк. Удивленная мама присела на корточки, и увидела небольшого дракончика размером с кошку. Дракончик выглядел очень мило, словно герой детского мультика: изумрудно-зеленые чешуйки поблескивали, как драгоценные камешки, усы задорно топорщились в стороны, мягкие крылышки были аккуратно сложены
– Как тебя зовут, дружок? – с улыбкой спросила мама.
Спросила просто так, не ожидая ответа. И вдруг в голове ее прозвучал явственный чистый голосок, похожий на звон колокольчика: «Аидоса».
– Ты понимаешь меня! – с изумлением воскликнула мама.
Теперь происходящее предстало перед ней в новом, пугающем свете. Если жестоко мучить бессмысленную тварь, то как относиться к тем, кто лишил свободы и держит в клетке разумное существо? И эта вывеска… Мама вновь взглянула на пурпурного дракона, нанизанного на вертел, и содрогнулась. «Бедняжка, – сказала она, – как же тебя угораздило впутаться в эту историю?»
Неожиданно за спиной послышался тихий скрип двери. Мама оглянулась и увидела на пороге харчевни высокого мужчину-альбиноса. На нем были штаны цвета хаки, кованные солдатские ботинки и кожаный жилет без пуговиц, надетый прямо на голое тело. При виде незнакомца Аидоса отчаянно пискнула. Ее волнение передалось маме. Не умом, а скорее каким-то шестым чувством она поняла, что дракончику грозит смертельная опасность.
– Подожди минутку, – торопливо произнесла она, – сейчас я тебя выпущу…
Задвижка оказалась страшно тугой, но все же ее удалось отодвинуть. Дверца распахнулась.
– Быстрее! – прошептала мама.
Аидоса перевалилась через край клетки и тяжело шлепнулась на мостовую. Подхватив малышку с земли, мама с силой подбросила ее вверх. Драконесса отчаянно заработала крылышками и стала медленно подниматься. Через несколько секунд она взмыла над крышами и оказалась вне опасности.
– Получилось! – воскликнула мама…
И тут ее ослепила яркая вспышка. На несколько мгновений мама лишилась чувств. Когда она вновь пришла в себя, то обнаружила, что лежит на земле. Левая сторона лица мучительно ныла, в ушах стоял гул. Альбинос, наклонившись над ней, протягивал руку. «Он ударил меня!» – догадалась мама. Самого удара она не видела и не помнила. Но мысль, что кто-то посчитал себя вправе бить ее по лицу, была невыносимой. Вне себя от гнева, мама поймала ладонь незнакомца и изо всех сил впилась в нее зубами. Тот не вскрикнул, не скривился от боли, но только молча схватил ее за волосы и рывком высвободил руку. Следы от зубов были явственно видны на коже чуть ниже запястья, однако не выступило ни одной капли крови, да и самого укуса незнакомец не почувствовал. С тем же безразличным выражением лица, не выказав даже намека на злобу, альбинос намотал мамины волосы на руку, развернулся и потащил ее за собой словно упрямую, упиравшуюся собаку. От жгучей боли у мамы брызнули из глаз слезы. Но страшней чем боль была внезапно поразившая ее догадка. «Он не человек! – подумала она, – он бесчувственная тупая машина или, хуже того – оживший мертвец…»
Несколько шагов мужчина просто волок маму по земле. Потом ей удалось каким-то образом подняться на ноги. Спотыкаясь, она поплелась за своим мучителем. Альбинос был невероятно силен, и мама с ужасом поняла, что ему ничего не стоит свернуть ей шею.
Войдя в столовую, мужчина разжал кулак и отпустил волосы. Мама машинально провела рукой по лицу и увидела на ладони
В обеденной зале царил полумрак. Круглые окошки под самым потолком, забранные мутными цветными стеклами, пропускали мало света. Толстые колонны мешали обзору. Подталкивая маму кулаком в спину, альбинос заставил ее пройти в дальний левый угол, где горело несколько факелов, и было гораздо светлее. Посередине освещенного пространства помещался большой стол, за которым сидело шесть необычных личностей весьма зловещего вида.
Левый край занимала старуха в белых одеждах, настолько сухая и настолько тощая, что ее можно было принять за ожившую мумию. Ее плоское безносое лицо с морщинистой и темной, как пергамент, кожей, казалось безжизненной маской, натянутой на голый череп. Но большие красные глаза, словно угли, тлеющие в глубоких глазницах, говорили, что жизнь еще не оставила это тщедушное тело. Напротив сидела другая сморщенная, согбенная старуха с длинными и редкими седыми волосами, которые клоками торчали из ее безобразной головы. Она зябко куталась в черную шаль, и казалась немного не в своем уме: маленькие глазки беспокойно блуждали по залу, а на вытянутом, губастом лице застыла отрешенная улыбка. Рядом с ней помещалось странное существо с телом грузного мужчины, но с тупорылой бычьей головой на плечах. Над теменем у него загибались два кривых рога, на плечи был наброшен темный плащ.
С противоположной стороны стола, рядом с женщиной-мумией восседал другой мужчина с неприятным, морщинистым лицом и огромными оттопыренными ушами. Голову его увенчивал острый колпак, на котором были грубо намалёваны какие-то отвратительные насекомые. По соседству располагалась черноволосая женщина, с красивыми, идеально-правильными чертами лица, но имевшая изможденный вид. Она была в узком черном платье с широкими рукавами и походила на даму, явившуюся на бал-маскарад в костюме летучей мыши. Напротив нее располагался юноша в черном, как ряса, балахоне и с длинными, до плеч совершенно седыми волосами. Белая, с восковым оттенком кожа лица, высокий мраморный лоб и впалые щеки делали его похожим на покойника.
Пробираясь со своим спутником в дальний конец залы, мама слышала обрывки оживленного разговора. Однако все голоса смолкли, едва они вошли в круг света.
– Что это значит, Зонг? – спросил юноша с седыми волосами.
Альбинос ничего не ответил.
В зал из кухни заглянул повар в белом колпаке.
– Позвольте мне, благородный Самуэль, – торопливо проговорил он. – Я все видел, и могу рассказать… Зонг шел за филе. Точь-в-точь, как вы ему приказали, но эта женщина… Она вертелась возле клетки, и когда заметила Зонга, то открыла дверцу и выпустила маленькую драконессу… А та, не будь дурой, улетела… Что теперь прикажете делать?
Маме пришло в голову, что все они сидели и спокойно ожидали жаркое из дракона, а теперь повар должен был на ходу придумывать новое блюдо.
– Зачем ты это сделала? – обратилась к ней женщина в черном платье.
– Мне стало жаль бедняжку, – призналась мама. – Аидоса заслуживает лучшей доли…
– Твоя жалость выйдет тебе боком! – со зловещей ухмылкой сообщила старуха в черной шали. (Голос у нее был резкий и грубый, как у каркающей вороны). – Такие проделки не сходят у нас с рук!
– Считаете, мне мало досталось? – с вызовом спросила мама, поднимая измазанную кровью руку.
– Глупость людей беспредельна, Ли, – презрительно заметил юноша, которого назвали благородным Самуэлем. – Вечно они лезут не в свои дела.
– Она молила меня о помощи, – сказала мама.
– Гордишься своей добротой? – с издевкой спросил мужчина в колпаке. – И не замечаешь, как она смешна.
– Доброта не может быть смешной! – не согласилась мама.
– Бесполезно с ней спорить, Вул, – сказал юноша.