Звезда моей любви
Шрифт:
Неспокойно было на сердце у Али. Евгений — кто угодно, но только не идиот. Раз он решил заточить ее в своей лесной крепости, то наверняка обставил ее исчезновение так, что комар носа не подточит.
От тревожных мыслей у Али поднялась температура, и она в бреду металась на постели. Зашла Домра, пощупала ее лоб и нахмурилась. Смочила Але виски, накрыла одеялом. Выздоровление новой сестры откладывалось на неопределенное время.
Еще два дня Аля пролежала в постели, обессиленная горячкой и тревожными мыслями. Каждый раз она просыпалась
Домра не упускала случая восхититься Учителем, рассказать о его щедрости и великодушии, проницательности и доброте. Аля больше не высказывала вслух крамольные мысли. По мере того как уходила болезненная слабость, приходили понимание и хитрость. Легко было сойти с ума, спрашивая себя, «как» и «почему». Примитивный инстинкт выживания советовал Але замереть, залечь на дно, притвориться. Раз обстоятельства нельзя перебороть, к ним нужно приспособиться. Аля отбросила все мысли о прошлом и жила настоящим ради будущего…
4
Через три дня Аля окрепла настолько, что Домра разрешила ей выйти из дома.
— Надень вот это. — Она протянула Але темно-коричневое платье. — Я для тебя подогнала.
Платье было впору, но его цвет и фасон были чудовищными. Ниже колена, с широкой юбкой и рукавами три четверти, оно походило на худший вариант школьной формы из далекого советского прошлого. Но Домра всплеснула руками:
— Ох, и какая же ты в нем красавица!
— А зеркало тут есть? — спросила Аля с улыбкой, не надеясь на положительный ответ.
— А как же, — удивила ее Домра. — Пойдем.
На втором этаже, в комнате, где жила Домра, на стене висело большое зеркало с отколотым краешком.
— Мне Учитель подарил. Он очень щедрый.
Аля подошла к зеркалу, страшась того, что она может там увидеть, но все оказалось не так уж плохо. Из зеркала на нее взглянула большеглазая девушка с бледным личиком и небрежными темными кудрями. Нелепое коричневое платье молодило Алю, делало ее похожей на школьницу.
— Красавица, — повторила Домра. — Как хорошо, что ты к нам пришла как раз перед праздником! Учитель точно тебя выберет.
Аля в панике обернулась.
— Для чего выберет?
— Ох, все время забываю! Ты ведь ничего не знаешь о нашей жизни. Учитель одинаково любит всех сестер, но ведь он мужчина и не может ограничиваться одними духовными отношениями.
Это глубокомысленное замечание немало позабавило Алю.
— Иногда он выбирает кого-нибудь из сестер и дарит ей СЧАСТЬЕ, — сказала Домра с придыханием. — Самой мне не повезло: старовата я для Учителя. Но девчонки рассказывали — это неземное наслаждение. Ни один мужчина не может с ним сравниться!
— Ну не знаю, — задумчиво протянула Аля, вспоминая собственный опыт. Неплохо, но ничего выдающегося.
— На празднике с Учителем должен быть кто-нибудь из сестер.
— А что за праздник такой?
— В июле мы отмечаем день основания нашего поселка и радуемся тому, что любовь вошла в нашу жизнь.
— А-а-а… — Аля вспомнила московские басни Евгения. — Понятно.
— Если ты станешь его избранницей, расскажешь мне, как все было?
Аля чуть не рассмеялась Домре в лицо, хотя смешного в ее положении было мало.
— Обязательно расскажу.
После историй Домры Аля без удивления гуляла по поселку, наблюдая за тем, как трудятся его обитательницы. Здесь действительно жили одни женщины. Сестры. Им приходилось делать немало мужской работы: колоть дрова, таскать воду из речки в огромных ведрах, пилить, строгать…
Появление Али на улице особого интереса не вызвало. На нее смотрели, ей улыбались, но никто не пытался с ней заговорить. Аля чувствовала, что для этих женщин в темных одеждах, новая сестра — обычное явление. В свое время они познакомятся с ней поближе. Торопиться некуда, ведь у сестер впереди вся жизнь.
Але стало жутко. Она самая настоящая пленница. Выхода отсюда нет: через частокол не перебраться, по тайге пешком не пройти. Она беспомощна, как новорожденный младенец, она полностью во власти человека, раньше казавшегося таким милым и безобидным… Едва различая дорогу из-за слез, застилавших глаза, Аля брела по поселку. Ей казалось, что ее связали по рукам и ногам. Как бы Аля ни старалась, крепкие веревки разорвать невозможно…
Устав от бесцельного блуждания, Аля присела на низенькую скамейку возле домика. На первый взгляд он показался заброшенным: окна были заколочены широкими досками, а покосившуюся дверь не открывали, должно быть, несколько лет. И все-таки в доме кто-то жил: не просидела Аля на скамейке и пяти минут, как дверь с оглушительным треском распахнулась.
Аля вздрогнула и встала. На пороге стояла хорошенькая смуглолицая девушка. Она куталась в большой потертый платок; глаза ее были заплаканы.
— Что тебе нужно?
— Ничего. Просто сижу, отдыхаю.
— Уходи! Нечего тебе тут делать!
В глубине души Аля была с ней согласна. Но враждебность девушки так разительно отличалась от равнодушия, с которым ее встречали остальные сестры, что Аля решила остаться.
— Как тебя зовут?
— Не твое дело! — Девушка вспыхнула, крылья ее изящного носика затрепетали от гнева. Она была чудо как хороша, воплощая собой образец восточной красоты. Аля по наитию сказала:
— Ты Лола, да?
— Уходи! — Жестом, достойным царицы, девушка показала Але на дорогу. — Тебе туда.
Но Аля не шелохнулась.
— Я хочу с тобой поговорить. Меня зовут Аля. Пожалуйста, не смотри на меня волком. Я тебе ничего не сделала.
Глаза неистовой Лолы вспыхнули яростью.
— Ты так думаешь? — прошипела она. — Я должна была стать его избранницей! Я, а не ты! Он выбрал меня, он полюбил меня, а потом появилась ты и все испортила!