Звезда по имени Галь. Земляничное окошко (сборник)
Шрифт:
Раннее утро, солнце еще не взошло, пахнет туманом, предрассветным холодом, и еще пахнет холодным железом — неприветливый запах поезда, все тело ноет от тряски, от долгой ночи в вагоне… Он проснулся и взглянул в окно, на едва просыпающийся городок. Зажигались огни, слышались негромкие, приглушенные голоса, в холодном сумраке взад-вперед, взад-вперед качался, взмахивал красный сигнальный фонарь. Стояла сонная тишина, в которой все звуки и отзвуки словно облагорожены, на редкость ясны и отчетливы. По вагону прошел проводник, точно тень в темном коридоре.
— Сэр, — тихонько
Проводник остановился.
— Какой это город? — в темноте прошептал мальчик.
— Вэливил.
— Много тут народу?
— Десять тысяч жителей. А что? Разве это твоя остановка?
— Как тут зелено… — Уилли долгим взглядом посмотрел в окно на окутанный предутренней прохладой городок. — Как тут славно и тихо, — сказал он.
— Сынок, — сказал ему проводник, — ты знаешь, куда едешь?
— Сюда, — сказал Уилли и неслышно поднялся и в предутренней прохладной тишине, где пахло железом, в темном вагоне стал быстро, деловито собирать свои пожитки.
— Смотри, паренек, не наделай глупостей, — сказал проводник.
— Нет, сэр, — сказал Уилли, — я глупостей не наделаю.
Он прошел по темному коридору, проводник вынес за ним чемодан, и вот он стоит на платформе, а вокруг светает, и редеет туман, и встает прохладное утро.
Он стоял и смотрел снизу вверх на проводника, на черный железный поезд, над которым еще светились последние редкие звезды. Громко, навзрыд закричал паровоз, криками отозвались вдоль всего поезда проводники, дрогнули вагоны, и знакомый проводник помахал рукой и улыбнулся мальчику на платформе, маленькому мальчику с большим чемоданом, а мальчик что-то крикнул, но снова взревел паровоз и заглушил его голос.
— Чего? — закричал проводник и приставил ладонь к уху.
— Пожелайте мне удачи! — крикнул Уилли.
— Желаю удачи, сынок! — крикнул проводник, и улыбнулся, и помахал рукой. — Счастливо, мальчик!
— Спасибо! — сказал Уилли под грохот и гром, под свист пара и перестук колес.
Он смотрел вслед черному поезду, пока тот не скрылся из виду. Все это время он стоял не шевелясь. Стоял совсем тихо долгих три минуты — двенадцатилетний мальчик на старой деревянной платформе, — и только потом наконец обернулся, и ему открылись по-утреннему пустые улицы.
Вставало солнце, и, чтоб согреться, он пошел быстрым шагом — и вступил в новый город.
Рэй Брэдбери
Убийца
Музыка сопровождала его по белым коридорам. Он прошел несколько дверей с надписями: на одной — «Вальс веселой вдовы», на другой — «Полуденный сон фавна», на третьей — «Поцелуй меня еще раз»… Свернул в боковой коридор, и тут дробью барабанов, дребезжанием чугунков, кастрюль, ножей, вилок, словом, громом металла ему в уши ударил «Танец с саблями». Все это заглохло, как только он спешно вышел в вестибюль. Здесь завороженная Пятой симфонией Бетховена разместилась секретарша, она даже не заметила, когда он промелькнул у нее перед глазами.
Зазвенел наручный радиотелефон.
— Слушаю.
— Папа, это Ли. Не забудь вовремя прислать мне деньги.
— Ладно, сынок. Ладно. Я очень занят.
— Только
Психиатр шел по этому коридору, а он гудел, будто улей. Мелодии накладывались одна на другую. Стравинский соревновался с Бахом, Гайдн напрасно пытался выстоять против Рахманинова, Дюк Эллингтон расправлялся с Шубертом. Психиатр кивал секретаршам, которые мурлыкали себе под нос, и врачам, которые бодро насвистывали, спеша на работу. У себя в кабинете психиатр вместе со стенографисткой, тоже тихо напевающей, просмотрел кое-какие бумаги. Потом позвонил на верхний этаж капитану полиции. Через несколько минут вспыхнула красная лампочка, и откуда-то из-под потолка прозвучал голос:
— Арестованный доставлен в комнату номер девять.
Психиатр отомкнул двери камеры, вошел и услышал, как они клацнули позади.
— Убирайтесь прочь, — сказал арестованный, улыбаясь.
Его улыбка поразила психиатра. Такая жизнерадостная, приветливая и теплая, она будто осветила помещение. Рассвет в темном ущелье, полнолуние глубокой ночью — такой была эта улыбка. Голубые глаза спокойно сияли над ослепительно белой полоской зубов.
— Я пришел помочь вам, — сказал психиатр, хмурясь. Что-то в комнате было не так. Он почувствовал это, лишь только вошел. И сейчас с недоумением оглядывался вокруг. Арестованный засмеялся:
— Если вас удивляет, почему тут так тихо, то я только что разбил радио.
«Агрессивный», — подумал врач. Угадав его мысль, арестованный усмехнулся и успокоительно поднял руку:
— Нет, нет, я воюю только с шумными аппаратами.
На сером линолеуме были разбросаны обрывки проводов и детали настенного радиоприемника. Не обратив на это внимания и чувствуя на себе усмешку, будто тепло от рефлектора, психиатр сел напротив пациента в непривычной тишине, как бы предвещавшей бурю.
— Вы мистер Алберт Брок, который называет себя Убийцей?
Брок приветливо кивнул.
— Прежде чем мы начнем беседу… — Молниеносным движением Брок сорвал с запястья доктора радиотелефон, ухватил его зубами и стал разгрызать, а когда послышался треск, вернул аппарат ошеломленному психиатру с таким видом, будто сделал приятную услугу. — Вот так-то лучше.
Врач ошеломленно смотрел на изувеченный радиотелефон.
— Вам придется заплатить довольно-таки значительную сумму.
— Пустое, — усмехнулся пациент. — Как в той старой песенке: «Не обращай внимания, что бы ни случилось со мной — все пустое». — И он промурлыкал мелодию.
— Может, начнем? — сказал психиатр.
— Хорошо. Первой моей жертвой, или одной из первых, стал мой телефон… То было циничное убийство. Я запихнул его в кухонный комбайн! Заглотнув аппарат наполовину, агрегат вышел из строя. Бедняга подавился. Потом я расстрелял телевизор!
— Гм… — промычал психиатр.
— Я всадил шесть пуль в катодную трубку, и телевизор разлетелся с тихим звоном, словно упала и разбилась хрустальная люстра…
— У вас богатое воображение.
— Благодарю, я всегда мечтал быть писателем.