Звезда Судьбы
Шрифт:
— Десять лет — долгий срок, — пробормотал Мантис, разглядывая потолок.
— Верно, — рассеянно согласился Кулл, мысленно возвращаясь на десять лет назад, когда он был еще наивным юнцом, не столь давно вынужденным бежать с родных островов…
Больше всего сейчас ему хотелось бы выку- паться, но усталость была слишком велика; принять ванну можно будет и утром.
Обернувшись, Мантис уставился на атланта.
— Ну и?
— Что? — переспросил Кулл. Он извлек меч из ножен и внимательно принялся рассматривать лезвие. Поутру нужно будет смазать его маслом и отполировать…
— Он ведь хочет
Кулл сдвинул брови.
— Да, ты прав…
— Возможно, есть способ помочь ему, — заговорщицким тоном прошептал Мантис. Впрочем, никто вокруг и не прислушивался к их разговору: наемники были слишком заняты болтовней и игрой в кости.
— О чем ты ведешь речь, Мантис?
— Колдовство. Нужно сражаться с магией при помощи другой магии.
— Он уже нанимал колдунов. Но они ему ничем не помогли. Защитники храма слишком уж сильны.
Мантис отвернулся.
Кулл с лязгом вдвинул меч в ножны.
— Похоже, у тебя есть какой-то план?
Мантис не отозвался.
— Мантис?
Юноша уселся на койке, скинул ноги на пол и покосился на приятеля.
— Ничего конкретного. Просто… подумал кое о чем.
— Будь ты неладен, Мантис, скажи, наконец, к чему ты клонишь.
Но тот лишь покачал головой.
— Да нет, ничего, все это глупости. — Он лукаво улыбнулся атланту, вновь примеряя на себя маску наивного беззаботного мальчугана, который толком сам не понимает, что творится вокруг него. Затем он поднялся с места. — Надо мне пойти подышать воздухом. Увидимся поутру…
Кулл слишком устал, чтобы спорить, — да и какое ему дело до того, что задумал этот юнец. Мрачным взглядом он проводил того, а затем подошел к наемникам, сидевшим за столом.
— Кружку вина напоследок перед сном? — предложил ему один из игроков.
Хотя Куллу не слишком-то хотелось пить, но он все же присел ненадолго с ними и разделил вино и пару грубоватых солдатских шуток.
Все было как обычно, и эта комната ничем не отличалась от сотен других шатров и бараков, где доводилось ночевать атланту перед бесчисленными сражениями.
Такие же наемники окружали его и тогда, и сейчас. Слышались все те же шутки, так же лилась кровь, и никто не знал, увидится ли завтра вечером с приятелями и все ли вернутся живыми из битвы.
И все же в этот раз что-то было по-другому. Что-то было очень и очень неладно. Больше всего Кулл желал бы выяснить, что именно… И одновременно страшился это узнать.
— Не убивайте его, — предупредил Тха-Бнар жрецов, когда вопли раненого воина стали слышаться слишком уж громко. — Его смерть нам ни к чему. Если мы от него ничего не узнаем, то его нужно будет отпустить.
— Хорошо, господин. Но, по-моему, он уже достиг своего предела выносливости. Еще немного — и ему конец!
Пленный однорукий воин содрогнулся и застонал, выгибаясь на колесе. При беспощадном свете факелов было видно, как кровь сочится у него изо рта, а слезы обильно орошают поросшие щетиной щеки.
Тха-Бнар подошел ближе, тронув костлявой рукой спутанные влажные волосы пленника. Несколько мгновений он стоял неподвижно, затем закрыл глаза, и волна дрожи прошла по всему его телу. Наконец, он с брезгливой гримасой
— Я не чувствую ничего. Ничего! Это просто мелкая сошка. Ему нечего нам сказать.
— Так вы желаете, чтобы мы отпустили его, господин?
— Да, снимите его с колеса, затем дайте напиться отвара из листьев чота. Это ненадолго придаст ему сил. Я хочу, чтобы он сумел на своих ногах вернуться к своим.
— Вернуться?
— Да. Мы отошлем его в лагерь к осаждающим. Проживет он недолго и ничего не сможет им рассказать. Однако, пометь его раскаленным клеймом. Это внушит страх тем ублюдкам внизу.
— Слушаюсь, магистр Тха-Бнар.
Жрец ослабил путы, связывающие воина, и вместе с помощником перенес его на деревянную лежанку. Тха-Бнар тем временем покинул пыточные покои и стал подниматься по темной лестнице, озаренной отблесками рыжеватого пламени факелов.
Глава 2
Клинки против Зла
Рассвет на равнине был теплым и туманным. Один за другим гасили факелы и светильники в селении Теринаса, окатывали водой и затаптывали ночные костры. Солдаты, отстоявшие на крепостных стенах ночную стражу, вернулись в свои бараки или разошлись по домам, чтобы на скорую руку позавтракать и отправиться ко сну. Другие заняли их место, поднимаясь по лестницам на дозорные посты, откуда открывался превосходный обзор на скопище каменных домишек и небольших крепостей на равнине… А также на пугающую пирамиду зиккурата на склоне горы.
Храм-пирамида сейчас выглядел несколько иначе, чем десять лет назад. Там, где прежде верхние уровни не соприкасались с горным склоном, теперь они были привязаны к нему густой сетью стен и укреплений. Никто не видел, как появилась эта странная конструкция восемь лет назад, во время недели гроз, столь сильных, что пришлось даже на время приостановить осаду. Когда же штурм возобновился и воины Теринаса прорвались на нижние уровни загадочной постройки, то оказалось, что верхние ее ярусы пронизаны туннелями, ведущими прямо в недра горы. Однако атакующих защитники зиккурата изгнали прочь со столь беспощадной яростью, неся при этом ужасающие потери, но продемонстрировав столь пугающее колдовство, что с тех пор больше никогда осаждающие не предпринимали попыток захватить эти странные укрепления. Несколько нападений на эти верхние стены все же было предпринято с течением лет, но это были лишь случайные вылазки, обернувшиеся полным крахом. Судя по ярости защитников верхних уровней зиккурата, Теринас догадался, что звезду держат где-то в храме, венчавшем пирамиду, — в точности как и утверждал один из нанятых им магов.
В Теринаскаде городская площадь стала местом сборищ для всех, как жителей деревень, так и наемников, которые нуждались в хорошей компании, чтобы провести время за болтовней и узнать свежие новости. Площадь была странной формы, ведь десять лет назад на ее месте находилась всего лишь тропинка, ведущая за пределы деревни к жилищу Теринаса. Но теперь здесь образовался центр города. Тут находились каменные скамьи и источники питьевой воды. Здесь же были и выложенные камнями ямы с вечно тлеющими углями, защищенные навесами от снега и дождя. На памяти селян огонь здесь никогда не прекращал гореть.