Звезда волхвов
Шрифт:
Глава 6
Велесова бородка [1]
Эта последняя Лада,
Купава из Русского сада.
На опушке Волыжина леса, разгоняя комаров, гудел высокий костер. На свежем лапнике вокруг костра сидели и возлежали общинники. Собранием языческого коллектива заправлял вожак: рослый, ражий парень, с золотистой бородой поверх могучих ключиц. В еловом президиуме восседало
1
Велесовой бородкой называли последний сноп, оставленный на поле после жатвы (прим. автора).
— Будь здрав и весел, пришлый Человече! Ты сам и пес твой! Но скажи, зачем Полкана верного ты теребишь на шворке? Свободен пес! Свободен человек! Над всем земным царит Велеса воля!
— Я буду участковый здешних мест, но нет еще священного приказа, — усмехнувшись, ответил Севергин. — А с кем имею честь вести беседу?
— Я Кукер, волхв Кощунник:
В песнях ветра Умею я читать Стрибога голос, Слагать кощуны вещие всем сердцем И петь непостижимое умом…«С умом у нас большие неполадки…» — подумал Севергин в лад речитативу, но вслух сказал:
— Я, Кукер, к вам по делу!
— Верховный волхв общины, Будимир, — протянул Севергину ладонь молодой вожак, предварительно приложив ее к сердцу. — Садитесь к костру, — вполне обыденно позвал он милиционера.
Севергин мельком окинул взглядом Будимира, чувствуя пробудившуюся симпатию. Верховный волхв был опрятен и подтянут, невзирая на экзотическое одеяние. Суховатые, красиво развернутые плечи хранили память о военной выправке. Холеная борода придавала его лицу былинную сказочность и благолепие.
— Зачем пожаловали в наши кущи? — поинтересовался Севергин, обращаясь к Будимиру. — Туризм? Рыбалка? Отдых?
— Ярило жаркой радуем любовью, — задумчиво обронил Кукер. — На наших игрищах и стар и млад почует в сердце солнечную силу. В едином хороводе, вкруг костра закружат вместе с нами наши предки и достохвальные языческие боги! Нам чудо служит путеводным знаком! — провозгласил Кощунник, указав концом жезла на закатное солнце.
— Чудо? — удивился Севергин.
— Ярило утром свастику являет, когда ведет девица хоровод.
— А ну-ка поясните подробнее, что за девица? — Севергин подсел поближе к костру, но спину нещадно жалили комары.
— Мы встречаем летний солнцеворот всей общиной. Если хоровод ведет истинная дева, то на рассвете можно наблюдать «играющее солнце». Оно похоже на вращающийся коловрат, — сказал Будимир.
— И что же, вы наблюдали сие космическое явление?
— Испорчены все девки оказались, — признался Кукер.
— Сочувствую. Однако странное совпадение… — заметил Севергин. — Как раз в ночь на двадцать второе июня в киногруппе пропала молодая актриса. Говорят, она к вам заходила.
Кукер ударил о землю посохом и простер над костром правую ладонь, должно быть, этот жест обозначал присягу:
— Я девки из кино не видел! Да и поди узнай, кто тут откуда, Когда община водит хороводы В одеждах, данных Матерью— Это как, совсем голые? — изумился Севергин.
— Ты приходи, мы и тебя научим, — ухмыльнулся Кукер.
— Да как-то непривычно без порток. Я ж не шотландец и не римский воин, — признался Севергин и продолжил уже серьезно: — Купаться без одежды, конечно, можно, но в специально отведенных для этого местах.
— Это вам христиане навязали ложный стыд, словно бог сотворил нас в чем-то ущербными, — проворчал Будимир. — Наши тела изначально чисты и свободны от пороков. Человек есть совершенное подобие Бога-Творца. Не внимайте ложным учениям, русичи! — Будимир окинул взором общинников. — Они стращают вас «грехом зачатия» и «вечными муками» за дверью гроба. Они вымазали грязью «первородного греха» женщину, Великую Богиню Вселенной. Они душат уздой смирения прекрасное творение Земли и Неба, но мы, Велесовы внуки, не подкидыши в колыбель цивилизации. Мы дщери и сыны Божии, плоть от плоти нашего великого праотца…
Похоже, в своей «прошлой жизни» Будимир исполнял обязанности замполита и даже в общине продолжал подпирать идеологию, но вот подразделение ему попалось явно нестроевое. Севергин вежливо огляделся. По поляне бродили костюмированные юноши, одетые то ли Робин Гудами, то ли Лелями: длинногривые, худощавые и ломкие, как жеребята-стригунки. Одни поигрывали длинными деревянными мечами, другие явно не знали, чем себя занять. Судя по их запущенному внешнему виду, они скитались по лесам с первых дней весеннего призыва. Зато девушки все как на подбор: стройные, как сосенки, в ромашковых венках поверх распущенных волос, в белых льняных рубахах до пят, живописно дополняли декорации языческого становища. Две красотки, по виду родные сестры, ластились к Будимиру. Сразу двух гражданских жен мог позволить себе далеко не каждый общинник, и это еще более поднимало статус «замполита» в глазах языческого коллектива и будоражило воображение всех не причастных к языческим радостям.
— Хорошо тут у вас! — признался Севергин.
— Это потому, что язычество — свет, а там — тьма! — Кукер указал палицей в сторону Сосенского монастыря. — Капище позлащенное воздвигли, кумиров золотом расписали, а сами дурят народ ложными чудесами. К винишку сызмальства приучают. А холм Велесов у родоверов отторгли, яко тати ночные, яко волки хищные!
— Вот это новость! На холме когда-то обитали язычники? — удивился Севергин.
— Конечно. Холм до сих пор зовется Велесовым, — пошел в наступление Будимир. — Даже остров Валаам звался когда-то землей Велеса. Вы почитайте христианские летописи: «Куда же древле погании жряху бесом на горах, туда же ныне церкви стоят златоверхие»! Сколько злобы в этих словах! Христиане даже не потрудились стереть из своих летописей эти неоспоримые свидетельства геноцида язычества!
— Мы овладеем древнею святыней! — с угрозой подтвердил Кукер. — Поруганное капище вернем и на вершине утвердим Велеса! Громовый ключ Перуну возвратим! Пусть достохвальные языческие боги наполнят ветром наши паруса!
— Да, ветер действительно переменился. — Севергин вспомнил свою вполне атеистическую юность. — Многие нынче кресты носят, а молятся лишь Мамоне, а то и вовсе ни во что не веруют.
— Это временно, — заверил милиционера Будимир. — Идет очищение кармы целого народа. Люди ищут Стезю Правды и неизбежно придут по ней к древним богам. Вот сейчас, к примеру, всячески поносят коммунистов: мол, церкви взрывали, священников сотнями гнобили на Соловках. Но еще страшнее, буквально огнем и мечом христиане некогда теснили язычников, изгоняли с родовых намоленных мест, из священных рощ и пещер. Предатели исконной русской веры: киевский князь Владимир и его прихлебатель воевода Добрыня взялись сначала вводить на Руси культ варяжского Перуна, а потом столь же люто насаждать христианство, не веря ни в то, ни в другое. Точно так же народу русскому позднее впарили марксизм.