Звезда Востока

Бахтиярова Анна

Отец полуведьмака замолк на полуслове, а рот так и остался открытым. Зеленые глаза (не как Ульриха, а как у Нильса) неприлично уставились на меня. Рука взметнулась, и палец, трясясь, указал на мое лицо. Госпожа Бернарду ахнула и недовольно поджала пухлые губы. Я догадалась, что стряслось, и мысленно чертыхнулась. Нас подвели мои глаза, очень не вовремя поменяв цвет.

— Ульрих, можно тебя на минуту, — отчеканил глава семейства тоном, не допускающим возражений.

Полуведьмак не возразил. Послушно

кивнул отцу и обратился ко мне.

— Леди Лилит, — он нарочно сделал ударение на первом слове. — Я скоро вернусь.

Ульрих, его отец и фальшивая матушка покинули зал, чтобы не выяснять отношения у всех на виду, а я осталась у ломившегося от угощений стола. Аппетит пропал. Осталась обида, а в ушах зазвучали утренние слова тетки: «Не снизойдет. Да и родня не позволит». Так и есть. Едва сообразили, что перед ними полуцвет, скривились, будто жабу или таракана увидели. И это маги, выдающие за общего сына ребенка ведьмы! Постеснялись бы осуждать. Сами не без греха!

— Лилит!

Я чуть не уронила тарелку. Ко мне направлялся Элиас Ван-се-Росса. В костюме привычного синего цвета. Как форма в Гвендарлин.

— Почему ты одна? — спросил младший герцог строго. — Разве Ульриху не поручено тебя охранять?

«Поручено…»

Мерзкое слово ударило барабанной дробью. Я знала, что дело не только в чьем-то распоряжении. Но горечь растеклась по телу ядом.

— Ульрих в коридоре. Объясняется с родителями. Из-за меня. Из-за того, кто я есть.

Лицо Элиаса осталось каменным, но я ощутила глубоко спрятанную злость.

— Ты — гостья в нашем замке, Лилит, — начал парень. — А если кому-то не…

Окончание фразы потонуло в аплодисментах и приветственных возгласах. Порог праздничного зала перешагнули хозяева — супруги Ван-се-Росса. Оба в черно-синих нарядах. Я никогда не видела герцогскую чету вместе, а Его светлость и вовсе лицезрела исключительно издали. Картина получилась странной. Да, все знали о даре Виктории, и всё же на ее фоне Эдвард выглядел почти стариком.

— Приветствую, дорогие гости, — начал герцог, крепко держа «молодую» жену за руку. — Мы с супругой рады, что вы откликнулись на приглашение и посетили наш славный дом.

— Мы с супругой? Да неужели? — насмешливо процедил Элиас под нос и пояснил, поймав мой недоуменный взгляд. — Родители не разговаривают. Уж не знаю, какая кошка между ними пробежала, но давненько я не видел отца в таком гневе, как в эти каникулы.

— Кошка? — усмехнулась я. — Уж не та, в которую обращается твоя матушка?

Элиас поперхнулся соком.

— Кто тебе рассказал? Она сама? Ну-ну. Иногда я ее просто не понимаю.

— Только иногда? — съязвила я, вспомнив Тиру, вальяжно устроившуюся на моей постели.

— Тише, —

Элиас расплылся в почтительной сыновней улыбке. — Они идут к нам.

Ноги вросли в пол, как корни векового дерева. К нам?! З-з-зачем? Одно дело герцогиня в Гвендарлин сразу после обращения. В момент, когда я сама пылала от ярости и глубоко плевала на приличия. Другое — оба герцога в собственных хоромах.

Увы, бежать поздно. Да и неучтиво. Я же, как подметили Элиас и Ульрих — гостья!

— Ваша светлость, ваша светлость, — я поочередно поприветствовала господ, сделав реверанс, как в детстве учила мама.

— Рада видеть тебя в добром здравии, Лилит, — стальные глаза герцогини оценивающе прищурились, рассматривая новый облик. — Замечательно выглядишь.

В отличие от супруги, оставшейся довольной преображением, герцог Эдвард чуть заметно поморщился, остановив взгляд на белокуром парике. Интересно, почему? Не любит блондинок? У супруги-то волосы черные, как смоль.

— Элиас, — обратилась Виктория к сыну. — Можно тебя на пару слов?

Ноги-корни столкнулись с новой напастью. Почудилось, они еще и льдом покрылись. Меня что, оставляли с герцогом наедине? Не бред ли? Но, кажется, именно это и происходило.

— Как тебе наш замок, Лилит? — спросил он любезно, словно девицу из богатого семейства.

Музыканты вновь заиграли вальс, кавалеры, оторвавшиеся от карт, вывели дам на середину зала, и на нас, к счастью, никто не обращал внимания.

— Здесь… — я запнулась, чуть не напомнив Его светлости, что летом работала в его обители поломойкой, — мило…

— Понимаю, после Гвендарлин любой замок кажется обыденным и скромным.

— Вовсе нет, — возразила я, заподозрив, что оскорбила господина. — В вашем замке очень теплая атмосфера. Мне здесь нравится. В колледже всё по-другому. Там сами стены… — представились мои руки, раздвигающие вековые камни, но я прогнала наваждение. — Они слишком много помнят: и добро, и зло. Это чувствуешь. Остро.

— Не любишь Гвендарлин? — спросил герцог Эдвард в лоб.

— Хороший вопрос, — протянула я, впервые посмотрев собеседнику в глаза.

Пробрал озноб. Что-то насторожило. И взволновало. Почти до крика. Не глаза. Они у Эдварда серые, но не холодные стальные, как у жены и сыновей, а теплого мягкого оттенка. Странную реакцию вызвал сам облик господина. Глубокие морщины «прятали» черты лица, искажали их, но я уловило что-то невероятно знакомое, родное. Но при всем старании не поняла, кого напомнил хозяин замка. Точно не детей. Эмилио и Элиас пошли в мать, а Маргариту я видела лишь со спины.

— Гвендарлин притягивает, очаровывает, иногда тревожит, — продолжила я через силу. — Но вторым домом я его вряд ли назову. Слишком много…