Звезда защиты и Денежный талисман. Антикризисная нумерология
Шрифт:
С тех пор Чарская стала ведущим автором журнала. Она не выдумывала сюжетов, писала, о чем хорошо знала: о школьных годах и первых чувствах («Записки маленькой гимназистки», «Люда Влассовская»), о сиротской доле и одиночестве («Приютки», «Записки сиротки»), о Кавказе, где провела детские годы (цикл о княжне Джавахе). Она сочиняла сказки для маленьких и исторические романы для взрослых (например, о кавалерист-девице Дуровой). За 15 лет она написала больше 80 романов – почти по 6 книг в год! К тому же приходилось играть, пусть и маленькие
В 1924 году Чарскую уволили из театра после 20-летней службы. Но самое ужасное: ее книги изъяли из всех библиотек и магазинов, ибо они «защищают устаревшие устои и не способствуют революции». Конечно, не способствуют! Они же о доброте, терпимости, простом житейском счастье. Но теперь все это объявлено пошлостью и мещанскими пережитками. Правдами и неправдами, после революции ей удалось опубликовать только четыре романа, и то под псевдонимом Н. Иванов. Она была самой востребованной детской писательницей России – Лидией Чарской. Теперь она – некий Н. Иванов, ее словно похоронили заживо. Но в 1929 году ей не разрешили использовать даже этот псевдоним.
Цензура
Конечно, ее ругали и до революции. Одна статья К. Чуковского чего стоит! Он жестоко иронизировал и над сентиментальными сюжетами, и над языком ее книг. Но ведь это сюжеты о девочках, они не могут быть не сентиментальны. Ну а гладкость языка откуда взять при таком потоке? Ведь ей нужно было зарабатывать деньги! Издатели платили ей только за сдачу книги, никаких денег за переиздания (а их были тысячи!) она не получала. И между прочим, когда сказки самого Чуковского критики стали разбирать по косточкам, получилось, что и они – «безобразно не литературны».
Но теперь Чарская предана не просто литературной, но и гражданской анафеме. Ее книги оклеветаны, впрочем, как и весь тот мир, о котором она писала – мир институток и школьных балов, тихих семейных вечеров с чаепитием под мирно гудящий самовар, первой и робкой любви. Мир, развеявшийся, как дым… Но вчера на трамвайной остановке Лидия Алексеевна, которой запрещено называться Чарской, вдруг увидела, как у девчушки лет четырнадцати из-под порвавшейся газетной обертки выглянула обложка ее старой книги. Значит, все-таки кто-то тайно хранит запрещенную литературу, читает про глупые чувства, хотя в стране уже давно провозглашена «свобода любви и нравов». Значит, кому-то еще дорог хрупкий ушедший мир любви и нежности. А может, он и жив, только пока остаются трепетные страницы, подтверждающие, что он существовал, страдал и радовался.
Возвращение
Как Лидия Чарская прожила оставшиеся годы горя и нищеты – малоизвестно. Ее сын Юрий погиб на Гражданской войне в Красной (!) армии. О ее втором муже, с которым она прожила послереволюционные годы, ничего не известно, даже его имя. Из скупых воспоминаний современников мы знаем, что худая, старая писательница ходила зимой и летом в старомодном сером пальто, превратившемся с годами в черное. Она почти ничего не ела – еду отдавала мужу. Но у власти ничего не просила – так и осталась гордой. Иногда ее узнавали, удивляясь: «Неужели еще жива?» Но она выдержала еще 20 лет унижения, клеветы, а потом и полного забвения. Тихо умерла в 1937 году. Где похоронена, доподлинно не известно – кажется, на Смоленском кладбище в Петербурге.
Вернулись стихи Мандельштама, «маленькие песенки» Вертинского, «тихо-загадочные» картины Борисова-Мусатова. XXI век вспомнил и о Чарской. Ее книги вдруг стали печататься в огромном количестве. Появилось множество собраний сочинений в десятках томов. И как ни странно, их стали читать взрослые. Оказалось, что после всех революционных сломов люди истосковались по простым, светлым, сентиментальным чувствам.
Когда-то героиня ее сказки сказала Теням, которые пытались ее заслонить:
«Меня нельзя одолеть, господа Тени! Я – в Свете. И пока я в нем, вы, Тени, всегда будете у меня под ногами. Вы сможете, конечно, помешать мне идти, но остановить меня не сможете!»
Слова оказались пророческими. Тень задержала путь Чарской, но писательница все равно вышла на Свет.
К рассказанному можно добавить, что код имени Лидии = 8. То есть мощь, сила, но и невозможность вырваться из замкнутого круга. Для деятеля искусства это – почти катастрофа. Вот и Чарская была вынуждена писать в год по 6, а то и
8 романов. И ведь тогда не было компьютеров, да и пишущие машинки были еще редкостью. Так что Лидия Алексеевна писала обычной ручкой с железным пачкающим пером, брызгающим чернилами. Это какой же труд нужно вложить, чтобы только написать роман. Но ведь его еще надо придумать! Ясно, что до редактуры в такой спешке дело не доходило. Вот и ругались критики.
Код отчества Лидии – Алексеевна = 1. Опять Единица. Всю жизнь все сама, всю жизнь своими силами. Ну а фамилия Чарская = опять 1. Это уже похоже на фатум. Это уже не дважды мужественный лидер, но четырежды! Это уж явный перебор. Недаром Чарская всю жизнь мечтала хоть немного отдохнуть, отдышаться, ощутить покой. Но какой же покой при четырех Единицах?!
Ну а теперь главное. «Я – в Свете!» – писала Чарская. Что ж, любой писатель – всегда немного мистик. И пророк.
Посчитаем код Звездных врат Лидии Алексеевны. Сложим код ее имени (Лидия = 17 = 1 + 7 = 8) и дня рождения (19 = 1 +
9 = 1). Получим 9. Теперь умножим полученное число на код фамилии Чарская (как мы помним, он = 1). То есть 9 х 1 = 9. Это и будет код Звездных врат.
Высчитываем даты, когда Звездные врата откроются для Л.А. Чарской и принесут либо достижения, либо изменения.
1– я дата: 1875 (год рождения) + 9 (число кода) = 1884. Год, когда отец вновь решил жениться. И рухнула прежняя счастливая жизнь Лиды.
2– я дата: 1884 + 9 = 1893. Год, когда Лида окончила институт и вышла замуж.
3– я дата: 1893 + 9 = 1902. Год, когда вышла первая повесть Чарской, «Записки институтки», сразу же принесшая большой успех.
4– я дата: 1902 + 9 = 1911. В этот год вышло ее первое собрание сочинений.
5– я дата: 1911 + 9 = 1920. В этот год начались литературные суды над романами Чарской.
6– я дата: 1920 + 9 = 1929. В этот год она не смогла напечататься даже под псевдонимом.
Пролистнем еще семь вех (9 х 7), дойдем до 1992 года. В этот год появились пока еще робкие упоминания о книгах Чарской.