Звезда заводской многотиражки – 3
Шрифт:
– Без двадцати шесть, – сказал я, глянув на настенные часы.
– В магазин еще успею сбегать, значит! – она бросилась к двери в спальню. – Иван, вы же мне поможете с сумками?
– Наталья Ивановна, – я поднялся и ухватил бабушку за руку. Надо было остановить этот очнувшийся электровеник. – Сегодня восьмое января уже.
– Как восьмое?! – она замерла. – Вы меня разыгрываете, молодой человек? Вчера же еще было…
Плечи ее поникли. Как будто из нее резко выдернули стержень, на котором все держалось. Она медленно побрела обратно к дивану, опираясь на мою руку.
– Эх, говорил же мне Мишка, что надо пить бросать… – вздохнула она. – Новый год проспала,
– Наталья Ивановна, мы про кольцо говорили, – напомнил я и снова показал ей перстень.
– Ах да, мое кольцо… – она рассеянно взяла перстень у меня из рук и приблизила к глазам. – Где вы его нашли?
– А оно точно ваше? – с сомнением спросил я. – Может просто похожее…
– Эх, молодой человек! – усмехнулась бабушка. – На память я пока что не жалуюсь… Почти… Мне этот гарнитур один поклонник подарил, когда я совсем еще девчонкой была и в школьной самодеятельности участвовала. Пела и плясала. Колечко и сережки. С такими же изумрудами.
А ведь верно! Я вспомнил, где я видел точно такие же камни и черненое серебро. Не на перстне, нет, перстень этот я впервые в жизни увидел, когда он и папки выпал. Такие же камни были на серьгах в ушах бабушки. Когда она лежала в гробу.
– Но ведь могло быть и несколько таких гарнитуров, да? – спросил я.
– Могло, – кивнула бабушка. – Но это кольцо точно мое. Вот, видишь у него на ободке две глубоких царапины? Это я им зацепила край кастрюли. Палец тогда рассадила, кровищей ковер залила. А серьги у меня до сих пор.
Она встала, подошла к шкафчику и открыла его полированную дверцу. Достала зеленую бархатную коробочку. Да, точно такие же… Черненое серебро и изумруды с мутными пятнами дефектов внутри. И пустующее гнездо от кольца.
Бабушка грустно улыбнулась и вставила в него перстень.
– Давно его здесь не было… – сказала она.
– А как он пропал? – спросил я. – И когда?
– Да его Мишка стащил, – она махнула рукой. – Перед самым своим выпускным. Любовь у него была зеленоглазая, видишь ли. Только он не сказал, кто. Женился-то потом не на ней совсем!
Интересное дело… Мишка – это ведь Михаил, ее сын. Мой отец. Ну, то есть, отец Жана, конечно. Получается, это он подарил кольцо жене Прохора. А она потом мне, в смысле, Ивану. Которому почему-то было важно его заполучить и привезти в Новокиневск. Только что за дело до этой цацки самому Прохору? Который, когда его увидел, устроил прилюдную сцену… Как-то так же вроде события развивались? Теперь дело за малым – нужно встретиться со своим отцом и вызвать его на откровенность. Ха. Ну да, левый какой-то парень интересуется историей, как перед самым выпускным семейный мужик стащил у своей матери кольцо, чтобы подарить его девушке. Плевое дело. Как два пальца об асфальт…
Я блаженно потянулся. Все-таки, просыпаться без будильника – это отдельное удовольствие, по-настоящему ценить которое начинаешь, только когда у тебя фиксированный рабочий день. А сегодня у меня выходной. Суббота. Можно еще немного понежиться под одеялом, потом неспешно сварить себе кофе. В алюминиевой турке, которую я как раз пару дней назад купил на блошином рынке. Вместе со старенькой ручной кофемолкой. Сейчас я насыплю туда ароматных зерен, минут десять покручу ручку. Потом вытряхну коричневый неоднородный порошок в турку. Щепотку соли, ложечку сахара, чтобы вкус раскрылся получше. Залить холодной водой, ммм…
Мысли об этом таинстве захватили меня так, что я уже почти вдохнул запах свежесваренного кофе. Пришлось выбираться
Я сидел на своей кровати в одних трусах и крутил ручку. Все-таки, хорошая была идея – создать себе некоторую автономность. И не готовить завтрак вместе со всеми на кухне. И повезло очень, когда я ухватил с прилавка невзрачный пакетик с надписью «кофе жареный в зернах» ленинградского пищевого комбината. Где там были собраны и зажарены эти зерна – неведомо. Да и неважно. В любом случае, это лучше, чем кофейный напиток «Золотой колос», «Ячменный», «Цикорий», не говоря уж про дефицитный индийский растворимый кофе в жестяной банке. Иногда в магазинах мерцал еще молотый кофе, если удастся отловить, надо будет попробовать, что за зверь. А этот кофе… Я выдвинул ящичек кофемолки и понюхал. Этот неплох, хоть и первого сорта. Хотя, возможно, мне сейчас любой натуральный кофе покажется божественным нектаром, после той бурды, которую здесь подают в кафе под этим названием.
Я воткнул вилку своей примитивной плитки в розетку. Узор из спирали тут же начал наливаться красным. Поставил турку и навис над ней. Плита у меня совершенно термоядерная, чуть ли не мощнее газовой. Значит отворачиваться ни в коем случае нельзя. Иначе мой вожделенный кофе выплеснется и превратится из божественного утреннего нектара в бурую жижу. Еще и закоротить тут может все нафиг.
Я дождался, когда шапка пены поднялась до края, снял турку с плиты и поставил на ее место сковородку. Отколол от желтоватого бруска сливочного масла кусочек, бросил в середину. Оно зашипело и растеклось желтоватой лужицей. Теперь яйца. Три штуки.
Белок моментально запузырился и побелел.
Посолить. Теперь щепотка черного перца.
От запаха свежей яичницы в животе заурчало. Я выключил плиту и накрыл сковороду эмалированной крышкой от какой-то левой кастрюли. По размеру она подходила не очень точно, но с задачей, в целом, справлялась. И пока яичница доходит, убрал замерзшее масло обратно, в остроумно устроенный сезонный холодильник – ящик за форточкой.
Придвинул к своему дивану обшарпанную табуретку, которая у меня играла роль выходного столика. Перелил кофе из турки в чашку в красный горошек… Точно такую же, как и в «Петушке». Отломал кусок белого батона. Может, рано я масло убрал? Бутер можно было бы соорудить… Я покрутил в голове еще немного эту мысль, потом представил, как я мучительно снимаю стружку с окаменевшего на морозе бруска масла, как оно крошится и падает вместе с крошками на стол, на пол и на кровать. И махнул рукой. И так нормально. Разве что можно плеснуть в кофе ложечку коньяка. Феликс мне как раз презентовал одну бутылочку. Еще на новоселье. Как он там сказал? «В каждом уважающем себя доме должен быть хороший коньяк!»
Доев остатки яичницы, я посмотрел на часы. Половина десятого. Отлично. До двух часов у меня еще куча времени. До летной школы, рядом с которой живет Настя, добираться минут двадцать, в худшем случае полчаса.
Так что теперь можно…
Все еще было немного странно от информационной пустоты. Почти ко всему привык здесь, в Советском Союзе, кроме дозы информационного наркотика субботним утром. В будни все было проще. Я вставал, и, почти не просыпаясь, добирался до работы и включал селектор. И какой-никакой информационный поток в мои уши вливался. А в выходные взять ее было неоткуда. Я уперся взглядом в пустующую радиорозетку.