Звезда

Первушин Антон Иванович

В общем, Москаленко, который привык считать окружающих разумными и ответственными людьми, не верил, что всё это всерьез. И очень удивился, когда в авиаполку отменили отпуска и увольнительные, а на недоуменные вопросы замполит отвечал, что в Литве очень тревожно, в Вильнюсе проходит многодневный митинг с требованием независимости и появились группы вооруженных людей, которых никто не контролирует. Потом пошла информация по Центральному телевидению и в сети — оказалось, что на стороне митингующих выступили местные власти.

Это продолжалось очень долго — день за днем, неделей за неделей: литовцы митинговали, офицеры, запертые в части, тихо зверели, Москва не предпринимала активных действий, словно ее это совсем не касалось.

И вот в одну тихую ночь военнослужащих

авиаполка подняли по тревоге, выдали всем автоматы из арсенала. Было ощущение, что началась война. Однако в случае войны летающие офицеры должны быть в воздухе, а их вместо этого вооружили и, как обычных солдат срочной службы, рассадили по грузовикам. Потом долго и без объяснений куда-то везли. Остановились и полночи продержали в незнакомой местности. Вдалеке шел бой. Слышались выстрелы, а потом заухал миномет. В темноте лица товарищей были почти совсем неразличимы, но Москаленко чувствовал общее напряжение, охватившее их отряд, — казалось, что вибрирует воздух. Серый промозглый рассвет офицеры встретили усталыми, голодными и продрогшими до костей. Грузовики стояли на въезде в Вевис, что под Вильнюсом. Городок впереди выглядел вымершим — пустые мокрые улицы, не слышно даже птиц. Потом, ближе к полудню, появились местные жители — поглядывая с опаской, они проходили мимо, шептались между собой, но видно было, что никаких агрессивных намерений у них нет. К часу дня из штаба поступил приказ — колонна развернулась и направилась обратно.

Позднее Москаленко и другие офицеры узнали, что произошло той ночью. Пока шел многодневный митинг, националисты из движения «Саюдис» создали боевые отряды и получили доступ в армейский арсенал. Действуя быстро и решительно, они взяли под контроль ряд значимых объектов, в том числе — телецентр, откуда немедленно пошла трансляция выступлений лидеров «Саюдиса» с призывами к вооруженному восстанию. У телецентра собралась огромная толпа молодежи, автоматическое оружие раздавали любому желающему. Сначала в Москве решили ввести в Вильнюс войска, но вовремя одумались: неподготовленная войсковая операция могла привести к бойне с огромными жертвами. И поэтому поднятые по тревоге армейские подразделения остановили на подходах к городу, а в саму столицу Литовской ССР вылетели два самолета с бойцами легендарного подразделения «Альфа», деятельность которого уже была воспета в книгах, пьесах, в фильмах и телесериалах. И в очередной раз «Альфа» подтвердила свой высокий статус лучшего спецподразделения в стране — бойцы прошли сквозь разгоряченную и вооруженную толпу, не сделав ни единого выстрела, ворвались в телецентр и захватили операторскую, пленив находившихся там лидеров и боевиков «Саюдиса». Обнаружив, что инициатива ускользает, националисты пошли на штурм — началась перестрелка, был подожжен первый этаж телецентра, однако «альфовцы» отбивали атаку за атакой, пока на помощь не подошли десантники Авиакосмических войск и полк внутренних войск МВД. Лишенные руководства националисты были рассеяны, в Вильнюсе ввели чрезвычайное положение и комендантский час.

Почти год после этого в Литве шли судебные процессы. В антисоветском заговоре оказались замешаны руководители местных коммунистов и даже высшие офицеры литовской госбезопасности. Как и в случае с Азербайджаном и Арменией, реакция Москвы была жесткой — Борис Николаевич Ельцин показал, что тоже может бороться с сепаратизмом на национальных окраинах страны. Было арестовано свыше десяти тысяч человек, около тысячи приговорены к высшей мере наказания за измену Родине и попытку государственного переворота.

И вот тут руководство страны проявило гуманизм. Тем, кто получил самый страшный приговор, расстрел заменили на длительное тюремное заключение. Тем, кто состоял в «Саюдисе», снизили сроки и отправили в колонии общего режима с правом на досрочное освобождение. Те, кто оказался втянут в беспорядки под воздействием агитаторов и провокаторов, но не был замечен за совершением актов вандализма и бандитизма, были полностью амнистированы и отпущены по домам. Правда, все, прошедшие через суды по делу о Вильнюсском антисоветском

мятеже, навсегда потеряли возможность избираться в Советы и занимать должности в структурах власти, — но это была малая плата за то, что они совершили или еще могли совершить.

Потери «Альфы» были, к счастью, невелики. Во время боев за телецентр погибли трое офицеров. Разумеется, их оплакивала вся страна, они удостоились звания Героев Советского Союза, а их имена были увековечены в названиях улиц и новых городов, строящихся вокруг Байкало-Амурской магистрали. Популярный автор-исполнитель Александр Розенбаум выпустил в «Мелодии» пластинку «Кровь солдата», посвященную подвигу «альфовцев».

Похожие события назревали и в Латвии. Однако на этот раз спецслужбы, наученные горьким опытом, сумели подавить националистический мятеж в зародыше, арестовав организаторов и не дав им вывести простых людей на улицы. Планировавшийся на 9 мая митинг, который должен был перерасти в столкновения с милицией, закончился пшиком. На него пришли два десятка жителей Риги и десяток иностранных корреспондентов. Как пришли, так и разошлись.

Запад не поддержал националистов — там всё еще находились под впечатлением от блистательной победы в Персидском заливе и сочли действия советских властей правомочными. Уровень благосостояния советских граждан неуклонно рос, начался экономический бум, работы хватало для всех, и скоро разговоры о независимости и отделении от СССР сошли на нет. Больше того, они стали восприниматься как нечто непристойное.

24

А в целом служба в Литве была скучноватой.

Когда из Германии наконец-то перевезли всю технику и удалось наладить регулярные полеты, оказалось, что все умения Юрия Москаленко не больно-то нужны. На западном направлении шла полным ходом разрядка. Германия переживала трудный этап объединения. Под сокращение пошли стратегические и обычные вооружения в Европе. Всё это немедленно сказалось на службе — уменьшалось количество потенциальных целей, а войсковые учения проводились без былого «огонька». В частях авиации ПВО было повеселее — со стороны Финляндии иногда залетали самолеты-разведчики и воздушные «хулиганы». Чтобы не портить хорошие отношения, которые складывались между СССР и европейскими странами, руководство решило не сбивать нарушителей, а принуждать к посадке. Это было намного сложнее, но зато интереснее. Офицеры 33-го авиаполка читали сводки не без зависти — им тоже хотелось отличиться, и в Германии у них была такая возможность, а теперь все награды и почести доставались обыкновенным летчикам из Ленинградского военного округа.

Хуже того — армия продолжала сокращаться. Согласно Договору об обычных вооруженных силах в Европе, подписанному Ельциным в Австрии, предполагалось уменьшить истребительную авиацию в три с лишним раза. Это означало, что отдельные подразделения буду ужиматься, а пилоты будут переводиться в резерв и на гражданку. Ходили слухи, что Советская армия скоро вообще будет состоять из одних только офицеров — а солдат срочной службы начнут призывать на добровольной основе.

Так или иначе, но в полку было беспокойно — всех томила неопределенность. Москаленко был уверен, что его возможное сокращение не коснется. С чего бы? Он молод, здоров, имеет большой налет и числится одним из лучших пилотов авиаполка, никогда не хулиганит в воздухе и вообще на хорошем счету у командования.

Правда, периодически возникали соблазны. Появились группы высшего пилотажа на боевых истребителях: «Витязи» и «Стрижи». Они ездили за границу представлять отечественную технику на выставках, им требовались хорошие пилоты, они их вербовали по всей стране. Сделали предложение и Юрию, но он, подумав, отказался. Под Ленинградом построили новый Центр боевой подготовки и переучивания летного состава — там возникла острая нужда в опытных инструкторах. И снова Москаленко пытались пленить и переманить, живописуя, какая у него будет интересная жизнь. Но он был тверд и отклонил новое предложение.