Звездная Ласточка
Шрифт:
– Проходи! – проскрипел он.
Меня чуть не стошнило от резкого, чуждого запаха инсектоида, но пришлось терпеть. Обоняние уменьшить нельзя, я ведь вынюхивала пилота Рикмана.
Ходить мне пришлось долго. Коридор вился затейливыми изгибами, но мой тренированный мозг с легкостью запоминал дорогу. А дорога была жуть как страшна. На земляном полу среди пятен крови валялись обглоданные кости. По бокам коридора в ямах что-то разлагалось, смердело мертвечиной, сверху копошились какие-то твари. В камерах, представляющих собой небольшие пещеры, закрытые плотными
Волна острого смертельного ужаса чуть не сбила меня с ног. Пахло обмочившимся от страха человеком. Я кинулась к ближайшей камере, достала лазерный нож и вспорола пелену. Влетев внутрь, я остолбенела.
Голый пилот Рикман лежал на большом камне, а вокруг него стояли коккулюсы в черных накидках – как патологоанатомы в морге. Несчастный парень вертелся ужом, стараясь освободиться от толстых веревок, завязанных на его руках и ногах, он мелко дрожал, от страха зажмурив глаза, а рот раскрыв в беззвучном крике.
Инсектоид незнакомой мне касты что-то прокаркал и занес над беднягой лапу с остро заточенным шипом. Я очнулась от ступора, подпрыгнула и громко заорала:
– Прекратить! Это мой раб! Я его забираю!
Лапа у коккулюса дрогнула, он промахнулся, и острый шип прочертил на боку пилота длинный, но не смертельный надрез. Однако кровь полилась. Другой инсектоид шустро поднес к ране миску, собирая всю кровь до капли.
Я достала бластер:
– Отпустите его, а не то перестреляю всех к чертям!
И для наглядности точным лучом перерезала веревки на ногах Рикмана. Инсектоиды ничуть не испугались. Главный жрец (я решила, что передо мной каста жрецов) опять занес над брыкающимся пилотом шип, и тогда я запустила руку в мешочек с семенами ходячей пальмы, набрала полную горсть монет и в отчаянии кинула в него. Фасолины рассыпались, жрецы, увидев красные семена, бросились их собирать. Я добавила еще горсть.
Пока жрецы гонялись за раскатившимися фасольками, я не стала терять время зря. Перерезала Рикману веревки и на руках и потащила его прочь из страшной камеры. Окровавленный парень завалился на меня всем телом, он дрожал, стонал и плакал. Пришлось срочно приводить его в чувство. Завернув в боковой проход, я посадила раненого на землю, вытащила из рюкзака аптечку, вколола Рикману обезболивающую инъекцию, заклеила рану и добавила укол энергетика. Парень открыл один глаз и мутно посмотрел на меня.
– Моника, – прохрипел он, – я не умер?
– Ты не умер и проживешь еще лет сто! А сейчас ты встанешь – и мы уберемся отсюда, – ласково сказала я.
Рикман заплакал:
– Они собирались выпустить из меня кровь, вытащить внутренности и принести на пир царю. Когда меня тащили сюда, я видел, как они это делали с животными. Наполняли тазы сердцами, печенью и селезенкой, а остальное съедали сами. Кости кидали в ямы. Моника, еще немного – и меня сожрали бы эти мерзкие букашки. Спасибо тебе! – он обхватил мои ноги.
– Вставай и пошли! – я решительно подняла
Накинула на него зеленую мантию, которую дал господин Рохсодон, подставила свою спину – и мы отправились назад.
Идти было нелегко. Рикман навалился на меня всем телом. Он постанывал, еле-еле переставляя ноги. Но я справлялась. Кости моди укрепляют титановым сплавом, и мы можем перетаскивать тяжести. Не очень долго, конечно, но километра два я смогу тащить Рикмана.
Так и вышло. Через два километра силы мои стали таять, руки трястись, а спина заболела. Но я терпела, сжав зубы.
Но всему приходит конец – и мы дошли. Охранник у выхода встретил меня как родную. Я протянула ему пять фасолин, но он помотал башкой, указывая на моего спутника. Пришлось опять торговаться со стражем. Пока шел торг, Рикмана я посадила на пол и принялась разминать затекшие руки. Наконец мы сговорились на двенадцати семечках и страж милостиво нас пропустил.
Я отважилась спросить инсектоида:
– Я хотеть наверх. Как?
Коккулюс вытаращил на меня и так большие глаза, на злобной морде мелькнула мысль, и он сказал:
– Царь отпустит Пришельцев с Неба домой. Иди к царю.
Я в отчаянии вспомнила длинную дорогу во дворец, богатые кварталы сейчас для нас очень опасны. Непорядок с их точки зрения: аристократ в багровом плаще тащит охранника, а должно быть наоборот. Я уже решила поменяться с Рикманом плащом, как охранник хлопнул меня по плечу твердой хитиновой лапой и сказал:
– Иди прямо, потом сворачивай в ту сторону, где сердце. Дойдешь быстро.
Я взвалила Рикмана и радостно потопала вперед, но остановилась. Кто их знает, где у них сердце? Пришлось спросить:
– А где твой сердце, друг?
– Пришелец с Неба глуп. Сердце бьется здесь, – стражник стукнул себя по правой стороне груди.
Я благодарно посмотрела на стражника, которого уже почти полюбила.
– Спасибо, друг! Приходи на вахт-станцию, дам еду.
Охранник что-то пробурчал.
Некоторые события прошлого
Отойдя от тюрьмы, я почувствовала себя лучше. И пилот Рикман тоже. Он перестал висеть на мне всем телом и начал потихоньку, спотыкаясь на каждом шагу, ковылять сам. Я придерживала его за талию и со стороны мы походили на загулявшую парочку.
Мы свернули направо и дорога резко ухудшилась. Проход сузился, мы шли гуськом в полнейшей темноте, постоянно спотыкаясь о корни и камни. Рикман часто уставал, садился на пол, и мне пришлось сделать ему еще две инъекции стабилизатора.
– Как ты думаешь, Рикман, – задумчиво спросила я, – почему за нами нет погони? Мы двигаемся со скоростью черепахи, жрецы с легкостью могли бы нас догнать.
Рикман вздрогнул:
– Они не жрецы. Страшные инсектоиды в черных мантиях – потрошители. Они принадлежат к низшему сословию. Повезло нам. Низшие инсектоиды тупые. У них маленькая оперативная память, если объект из поля зрения уходит, они его быстро забывают.