Звездная месть
Шрифт:
А тут дела нет. Дело было в Дублине. Хук вспомнил свою прекрасную Афродиту. И прослезился. Сволочь она была, паскудина, стервозина и сука. Но все же своя, родная. Зря ее Арман так строго, не по-людски это. Правда, и она не по-людски, чуть не погубила Хука, чуть не сгноила в помойном баке… но все равно жаль. Арман, он же Крузя, все рассказал Хуку по совести и начистоту: как наказал хахалей Афродитиных, как повесил ее саму на простынях да выставил в окошко на обозрение, проституткам местным на увеселение, а прочим в назидание. Жалко ее… да сама ведь себе дорогу проложила, сама себе подлянку подкинула. Хук горестно вздохнул, вытер
Хук крепко выматерился. И еще разок саданул в зеркала.
Ну их!
Наверху его ждал сам Легавый, толстый коротышка с усиками аля-мехико, серпом к подбородку, и все тот же Муга Муравей, бестолковый, но дотошный. В ногах у них извивался лохматый хмырь с шестиконечными наколками на щеках, один из этих испарившихся пидермотов-сатанистов.
– Чего разлегся, тварь!
Хук с ходу саданул кованным сапогом прямо под ребра хмырю.
Муга вздернул его, поставил на тощие, обтянутые черной кожей ножки.
Ткнул прикладом в живот и заорал благим матом:
– Сми-ирна-а-а!!!
Хмырь вытянулся как мог. И тут же получил от Легавого по зубам.
Одновременно прозвучал вопрос:
– Где вся ваша сволочь? Отвечай!
– В богадельни подались, – ехидно пробубнил хмырь, выплевывая выбитый зуб.
– Пристрели его! – холодно приказал Муравью Хук. Муга поволок хмыря к провалу в нижние этажи – будет лететь как в бездонную могилу, как в преисподнюю.
– Не-е-ет! – завопил вдруг резанной свиньей хмырь. – Не на-а-адо!!!
– Говори! – коротко бросил Хук в минутном раз-думьи.
– Я все… я все скажу!
Хмырь упал на колени, пополз к Хуку, принялся вылизывать запыленные сапоги. На него было противно глядеть. Но дело превыше всего.
– Они их увели!
– Куда?
– Еще ниже.
– Там никого нет! Ты врешь, гнида!
– Есть!
– Нет!!!
– Есть! – хмырь рыдал, бился лбом о каменные плиты. Ему, видно, больше нравилось вести беседы, ползая на брюхе. – Они все там! С ними чего-то сделали. Их усыпили… а может, убили! Я не знаю… я видел только, один сбежал, весь волосатый, с когтями, но я его узнал, он всегда ходил на мессы, его чуть в жертву не принесли, еще год назад было, а щас с рогами, маленькими такими, и волосатый!
Хук насторожился. Дернул затвором.
– Говори, падла! Все говори!
– Больше не знаю! Ничего не знаю! Коротышка Легавый вклинился, поглаживая ус коротким жирным пальцем:
– Тут дело нечистое.
Хук кивнул. И достал парализатор, не из лучемета же бить этого червя!
– Мне страшно, – пролепетала Светлана. – Не смотри на него, не надо!
Иван не шевельнулся. Он не мог оторваться от этих пронзительных глаз.
Своих собственных глаз. Зверочело-век глядел, не мигая. Это было страшно.
Это наводило оцепенение. Иван знал, стоит ему сейчас обернуться… и он увидит ее, страшную патлатую ведьму, злобную фурию, дух планеты Навей и Пристанища, Алену, свою постаревшую, страшную, ненавидящую его смертной ненавистью Алену, в которую вселилось нечто безысходное и черное. Он не мог обернуться, хотя в ушах у него звучало ее страшное проклятие. Он не мог обернуться,
Но это страшное заклятье. Да! Оно всегда с ним, оно черной печатью сковывает его душу, и никакие благословения не могут освободить от него! И эти пронизывающие глаза! Может, зря он прогнал старичка-служителя, может, и впрямь надо было избавиться от страшного двойника?! Кто знает. Совершенная модель! И таких будет много, очень много. Может, уже есть. И не с его лицом, не с его памятью, других, но очень много. И они будут убивать своих братьев, губить ту страну, что их породила и выкормила, губить Землю, у них нет своей воли, они во власти выродков-нелюдей… Нет, это все в прошлом.
Их власть в России пала. Скоро она падет по всей Земле, а там и по всей Федерации, ни на одной самой крохотной планетенке, ни на одном самом замухрышистом астероиде ее не останется.
– Ты слышишь меня? – прошептал Иван. Зверочеловек не ответил.
– Ты понимаешь меня?! – заорал Иван во всю глотку, приникая к стеклу.
Двойник отпрянул. И чуть кивнул. Что это было- случайное движение? Или знак?!
– Все! Хватит!
Иван схватил Светлану за руку. Потащил за собой – туда, в «шарик».
Недоумевающий и молчаливый охранник быстро пошел за ними. Стук его кованных полусапог глухо прокатывался по округлым коридорам эхом, тонул в пористых стенах, рассыпался, гас и снова нарождался из полумрака и тишины.
Правитель уже сидел в сером пенолитовом кресле, рука его была прикована наручем к подлокотнику. Рыжеватый парень со шрамом стоял за спиной у него, дожидался.
– Оставьте нас, – попросил Иван.
За эти короткие и бесконечно длинные дни он узнал все, или почти все, тайны великого и огромного государства, постиг скрытые механизмы, движущие Федерацией. Что мог сказать нового этот кособокий и хромова-тый человечишка? Почти ничего… разве что, пожаловаться на свою незавидную участь. Правителя можно было с полным основанием расстрелять или повесить, подобно прочим предателям, причем еще вчера, позавчера – он заслужил тысячекратного повешения за свою измену, подлость, двурушничество. А еще поговаривают: на троне не бывает изменников! Бывает! Еще как бывает. Врет поговорка. Правда, самого главного, основного так и не удалось выяснить – не удалось выйти на связь, прямую связь с Системой, с Пристанищем, со всеми теми силами зла, на которых работали и Правитель, и комитетчик, и министр обороны, и многие другие иуды. Связь была односторонней. И почти сразу после переворота она оборвалась. Наступило зловещее молчание.
ОНИ поняли, что случилось!
Правитель, взъерошенный и смурной, глядел на Ивана исподлобья, глядел с ненавистью и страхом, и чего было в его взгляде больше, не разберешь.
– Взяли верх, молодой человек, – процедил он с ехидцей, – радуетесь, торжествуете?! Одолели немощного старика!
Иван не стал вдаваться в разъяснения.
– Что все это значит?! – сурово спросил он, чуть поведя головой назад, туда, где в ячейках томились жертвы.
– Что это? – переспросил Правитель, шевеля бровями и глядя на вопрошающего будто на несмышленого мальца. – Это прогресс, мой юный друг!