Звёздная пыль… На сапогах!
Шрифт:
— Одинпятсот, девяносто на десять.
— Вован… — неожиданно спросил Юр.
— А? — шокированный нештатным (не вовремя, за каждую секунду мы падаем на десяток метров) обращением спросил я.
— Тут наше железо не падало?
— Нет, я бы знал.
— А амеры?
— Вроде тоже нет.
— Мля…
И тут корабль резко наклонился движками вперед и вбок, а ручку управления двигателем Юра тоже потянул на себя. На дисплее вертикальная скорость полезла вверх — а горизонтальная к нулю…
— ТыШоТворишьАсХренов!!!
— Кедр, я Заря! Вариант 'ЗЮ'!!!
Шлемофон, до этого молчавший,
— Где? — спросил я. Секретность секретностью — но хватит ли у нас горючки долететь до того, что углядел глазастый наш пилот.
— Трисполовиной юговосточней точки…
— Принял. От блин, можем не дотянуть. Точнее дотянем — а домой на чем лететь? Тут заправок нет.
— Одинсто, десять на восемь…
— Один, ноль на десять.
— Нольдевять, двадцать на десять. Юрик теперь наклонил наш пепелац носом вперед и снова набирал скорость.
— Нольвосемь, пятдесят на десять… Нольшесть, восемьдесят на десять… — продолжал я диктовать цифры, с тревогой глазея на топливомер.
— Нольтри, восемьдесят на десять… Падай, пора!
— Еще немного!
— Нет. Сорок секунд!
— Принял… — Пробурчал Юра. Если выжрем топлива сверх нормы сесть то сядем, но потом останется только выйти на орбиту и голодать, ожидая — успеют или не успеют послать спасательную экспедицию.
— Нольдва… Сто… Девяносто…
Высота падала, а горизонтальная скорость была еще большая. Мы неслись как истребитель на бреющем!
— Гаси горизонталь.
— Успею!
Вот блин, упрямый… Не успеет погасить — размажет нас по поверхности, полетим кубарем. Ох, не вовремя я это вспомнил — предсмертные вопли астронавтов Аполлона-10, когда они кувыркались в взбесившемся при старте взлетном модуле. Жаль бедняг, не охота их судьбу повторить.
— Гаси, мля! Двадцать секунд остаток.
— Принял…
Корма корабля повернулась вперед и цифры горизонтальной побежали вниз.
— Пятьдесят, тридцать на восемь…
— Сорок, двадцать на семь…
— Тридцать, пятнадцать на семь..
— Двадцать, десять на пять…
— Одинпять, пять на три, одиндва три на два, одиннольдванадва, девятьнадва, семьньполтора, шесть, пять, четыре, три, два… Касание!
К дружному воплю восторга в шлемофоне присоединился наш дует. И хлопки прижимных движков, не хватало еще отскочить от поверхности и опрокинутся…
— Фух, — откинув забрало гермошлема, вытер я лицо. Ничего себе, и когда я успел так вспотеть? Вроде лежал себе спокойно в ложементе, циферки диктовал… Сверху послышалось шебуршание, клацанье пристежных ремней и показалась довольная юркина Лыба.
— Ну ты даешь, летчик–ас…
— А то, могём!
— А это ты видишь! — показал я ему пальцем на приборы. — Горючки осталось по расчету на девять секунд…
— Ну, так сели ведь!
— Это радует… — пробурчал я. Мы посмотрели друг на друга и весело заржали. Ух, главное
А смотреть то было почти не на что. Та группа скал, которую нашел Луноход и сильно возбудил этим наших геологов, осталась там, где и положено — на месте. То есть где–то далеко за горизонтом, вместе с самим луноходом. Таинственную фигню тоже не видать. Вокруг был обычный пейзаж. Лунный, естественно.
— Слышь, а тебе не померещилось?
— Не, зуб даю! Какой–то хлам валяется, около километра не дотянули просто.
— Ясно. Давай доклад в ЦУП, я пошел тестить.
Проверить действительно надо, посадка была все–таки жестковатая. И, становится аборигеном тут пока не хочется, как–то совсем. Пока я поверял корабль (ух, порядок), Юра поговорил с Землей и спустился ко мне поделится новостями. По измененному плану мы через час выходим и втыкаем флаг. Дальше ставим приборы научников, лезем назад и дрыхнем. Пока мы всем этим занимаемся, 'танкисты' быстро–быстро гонят свою тарантайку, Луноход которая, сюда. А потом нам еще что–нибудь придумают. И мы даже знаем что, только по радио не обсуждаем.
— Все ясно, айда доспехи обувать.
Выходной скафандр не чета тряпичному спасательному. Это космический корабль в миниатюре, разве что движков на лунной модели не ставят, ножками прыгать будем. И парочка таких танков у нас как раз завалялась в чуланчике. Мы полезли наверх, покидали вниз еду и кое–что из оборудования, боящегося вакуума, задраили люк в спускач. Проверили герметичность, ессно. И начали одевать доспехи. Хотя одевать — громко сказано! Ранец СЖО, запас нашей жизни, откидывается в сторону как дверь, через которую и надо попасть внутрь. Пролезли, захлопнули друг другу дверцы. В отсеке сразу стало тесновато — одевая скафандр я, например, всегда чувствую себя большим белым медведем. Откачивали воздух, пока насос тянул, остаток просто стравили. Юрка приготовился отрыть люк…
— Хорошо подумай — ничего не забыл? — спросил я насмешливо.
— А что я мог забыть?
— Флаг, балда! Тебе ж его втыкать.
— О! — только и смог сказать он, снял с держателя большую красную палку и засунул в ножной карман. После чего, наконец, открыл люк. Хоть и довольно широкий, но пролазить в него все равно неудобно, скафандр большой и жесткий. Командир ногами вперед пошел вниз, нащупывая ступеньки лестницы. Наконец добрался до площадки на взлетно–посадочной ступени.
— Вовка, давай!
— Лезу! — бодро ответил я. И полез. Пока спускался, перед глазами была только магниевая лесенка и ЭВТИ корабля, зеленая фольга верхнего слоя теплоизоляции. Вот ноги нащупали площадку — смог повернутся и, наконец, увидеть чужой мир своими глазами. Бугристая из–за кратеров равнина медленно повышалась на север, мы у подножия большого кратера - 'цирка' Тимохарис, относительно молодого прыщика на поверхности. А те скалы, которые теперь геологам не достанутся, скорее всего прилетели сюда из кратера. Когда небольшой астероид попал, как атомная бомба — точно в свой эпицентр! Хотя и тут больших булыжников хватает, вон метрах в ста кирпич размером с микроавтобус. Ненасытные умники конечно больше обрадовались бы посадке в сам кратер, но не все коту масленица. Пусть попробуют сперва туда Луноход очередной уронить, да не разбить при этом. И пусть он там поищет площадки да маяки понатыкает… Ничего необычного впрочем, тут не было видно.