Звездная пыль

Крэнц Джудит

— А что скажут мамаша и папаша Уэбстер?

— Вот с ними наверняка возникнут проблемы. Пойдем в каморку, где висит сбруя, и придумаем, что им наврать.

— Барни, ты мечтатель. Им все сообщат из школы. Куда легче сбежать из тюрьмы Алькатрас.

— А там и есть Алькатрас.

— А мне казалось, что тебе нравится в школе.

— Ничего подобного. У меня нет никаких способностей к учебе, но я первоклассный механик. Я обзавелся множеством друзей, но они так стараются быть похожими на своих отцов. Это все не по мне. Я хочу работать руками, владеть мастерской по ремонту мотоциклов. Вот моя мечта. Только родителям я не могу об этом сказать.

Они мне не позволят. Сын-работяга в семье Уэбстер? Они заставят меня кончить какой-нибудь колледж, пусть и третьеразрядный, даже если для этого им придется кого-нибудь подкупить.

Барни открыл дверь в комнату, зажег свет, впустил Мэгги и закрыл дверь.

— Фу! Наконец-то добрался. Я-то представлял, что увижу, как ты все еще пытаешься научиться ездить верхом. Первым делом пришел на конюшню.

— Ха! Я могу справиться с любой лошадью в этом округе.

— Неужели?

— Представь себе.

Они стояли и смотрели друг на друга, не в силах сдержать радость от неожиданной встречи. Мэгги подумала, что никогда в жизни не была еще так рада видеть человека. Казалось, время остановилось, пока они разглядывали друг друга. Барни очень вырос, он был выше шести футов, его белокурые волосы растрепал ветер, и пряди упали ему на лоб. Лицо у него загорело и из милого мальчишеского превратилось в лицо почти взрослого мужчины. Черты уже определились, но еще будут меняться. Только нагловатая улыбка и россыпь веснушек напоминали мальчика, которого Мэгги знала с пятилетнего возраста.

— Держу пари, что ты по-прежнему плохо держишься в седле, — нарушил затянувшееся молчание Барни. — И мне снова придется тебя выручать.

— На что поспорим? — бросила ему вызов Мэгги.

— На поцелуй.

— Что же это за пари? Если я плохо езжу верхом, то я целую тебя. Если я хорошо это делаю, то ты целуешь меня, так, что ли? И так, и так — тебе приз! Нет уж, спасибо.

— Ладно, не надо пари. Я тебе верю. Кстати, а ты знаешь, в какую красотку ты превратилась?

— Разумеется.

— А вот я этого не знал. — Барни осторожно прикоснулся ладонями к лицу Мэгги и поцеловал ее в губы. Это был долгий, жадный поцелуй. Она широко открыла глаза от удивления и ответила на его поцелуй с такой же жадностью. Комната закружилась вокруг нее, стремена, седла, шапочки, ряды отполированных до блеска сапог, дюжины фотографий лошадей — все завертелось водоворотом. Мэгги пошатнулась. Барни удержал ее.

— Тебе понравилось?

— Да, и я хочу еще. Идем сюда, на диван.

— Мэгги, мы ведь не родственники, верно?

— Даже не дальние. Мы просто старые друзья.

— О господи, — простонал Барни, — ты просто сноп шибательная и такая взрослая! Где я был раньше?

— Ты был слишком занят, чтобы обратить на мен внимание.

— Я дурак!

— Да, не слишком умен, заткнись. — Мэгги потянулась к нему, раскрывая жадные, зовущие губы. Она дрожала от наслаждения, пока язык Барни ласкал ее рот. Она запустила пальцы ему в волосы, чтобы прижать ближе, покрывала поцелуями все его лицо, вдыхая незнакомый запах его кожи, ощущая ее восхитительную грубость. Резким движением она перевернула его на спину, чтобы целовать его шею, лоб, уши, отвечать на его поцелуи. О, Барни был мужчиной, мужчиной и незнакомцем, которого она никогда не знала и никогда не понимала. Она любила его, мелькнула вдруг в затуманенном сознании Мэгги, любила так, как могла любить мужчину.

— Я хочу потрогать твои груди, — прошептал Барни у самых ее губ. Мэгги тут же рванула

пуговицы на блузке и распахнула ее. Она задохнулась от наслаждения, которое доставило ей его прикосновение, нежное и твердое. Ласки Барни открывали перед ней новый мир. Она лежала под ним, прижимаясь к нему всем телом, а он сосал ее соски, терся о ее лобок твердым пенисом. Спустя секунду оба кончили, совершенно одетые. Мэгги задохнулась, а Барни сдавленно застонал.

Слишком потрясенные, чтобы произнести хоть слово, изумленные, не в состоянии даже пошевелиться, они крепко обнимали друг друга. Барни ослабел от неожиданного яростного оргазма, и Мэгги чувствовала слабость от полученного наслаждения, незнакомого ей раньше.

— А мы ведь даже не дошли до конца, — наконец произнес Барни.

— Неужели?

— Конечно.

— Я никогда этого не делала, — призналась Мэгги. — А ты?

— Было, но не так чтобы часто. Ты такая… быстрая.

— Это хорошо?

— Замечательно. О Мэгги, я должен это повторить.

— Я тоже этого хочу.

— Прикоснись ко мне, Мэгги, дотронься до меня. Я всегда любил тебя.

— Я знаю.

— Ты можешь снять джинсы?

— Ладно. Но ничего такого себе не позволяй.

— Обещаю.

Они мгновенно разделись догола и целовали, ласкали, покусывали друг друга, изучали тела друг друга, изо всех сил стараясь удержаться от того, чего им обоим отчаянно хотелось. Но, сходя с ума от любопытства, они все же дали волю рукам, и нетерпеливые, жадные пальцы пустились в любовное путешествие. Скоро, слишком скоро волна наслаждения снова вознесла их к темнеющим небесам. Им обоим не суждено забыть этот весенний вечер.

Мэгги вернулась в свою комнату по черной лестнице, а Барни устроился на ночлег в комнате с упряжью. Девушке как-то удалось привести себя в порядок на тот случай, если она встретит кого-нибудь по дороге. Но ее никто не увидел. Придя к себе, Мэгги повела носом и сразу сообразила, что первым делом ей следует принять душ. Острый запах окутал ее всю. Руки, джинсы, даже ее волосы восхитительно пахли Барни. Если бы не вероятность того, что в любой момент к ней могут постучать и поинтересоваться, почему ее не было за ужином, Мэгги бы так и наслаждалась этим смешением их запахов. Но следовало поторопиться.

После душа Мэгги надела чистую пижаму и легла в постель. Теперь на вопрос любопытной горничной она могла смело ответить, что почувствовала себя плохо и поэтому не спустилась к ужину. Она выключила свет, откинулась на подушки и стала вспоминать то, что с ней случилось.

Сначала Мэгги могла думать только о Барни. Его член, как он восстает из гнезда белокурых волос, властный, требовательный — просто мурашки по коже. Если бы Барни попросил ее отдаться ему, Мэгги бы не устояла. Ей так хотелось этого прямо сейчас, что пришлось довести себя до оргазма, прежде чем она смогла спокойно думать о чем-то еще.

Барни только семнадцать с половиной, рассуждала Мэгги, вновь обретя способность спокойно дышать и спокойно обдумывать ситуацию. Этот мужчина-мальчик, еще не повзрослевший, обладал пугающей способностью заставлять ее совершать безумные поступки, и все из-за его члена.

Нет. Если она еще раз встретится с Барни в комнате с упряжью, она отдастся ему. Завтра он наверняка усядется на свой мотоцикл и отправится покупать презервативы, потом станет уговаривать ее, что секс совершенно безопасен, и она не сможет сопротивляться, потому что отчаянно его хочет. Нет!