Звездная река
Шрифт:
Через пространство и огонь было видно, как император покачал головой.
– Я сказал – военачальник, каган алтаев. Он командовал атакой на цзэни.
– Алтаи ничего не делают, если я так не решил, – возразил Янь’по. Его голос был тонким, но звучал отчетливо.
– Неужели? Значит, ты был у реки, каган, во время той весенней битвы?
Янь’по молчал. Все знали, что его там не было.
Император прибавил:
– Когда племя алтаев в последний раз шло воевать не под предводительством кагана? Теперь у меня при дворе есть историки, они хотят это
Янь’по смущенно переступил с ноги на ногу.
– Я буду плясать, – упрямо настаивал он. – Это моя задача и мой… мой долг.
– Сядь! – произнес император Сяолюй, и это был приказ. – Я сказал, кто будет плясать для меня. Стража, если военачальник алтаев не встанет, застрелите трех человек слева от него.
Одним из этих трех будет его брат.
– Я каган! – крикнул Янь’по.
– А я император, – ответил Тэ-куань.
Он посмотрел на военачальника алтаев, сидящего рядом с фигурой стоящего кагана.
– Ты спляшешь, или мне убить трех человек и все-таки позволить твоему кагану сплясать? Я решил, что меня устроят оба варианта.
Стражники императора уже достали луки, но еще не вложили стрелы. Это можно сделать в одно мгновение. Они были всадниками степей.
Вань’йэнь встал.
Не очень крупный мужчина, но худой и мускулистый. Его лицо превратилось в маску. Послышался вздох собравшихся у костра.
– Сочту за честь избавить моего кагана от необходимости прыгать в темноте, – произнес военачальник алтаев. Он так это назвал.
Затем он сплясал.
Этот танец был не похож на танец других каганов и вообще ни на какой танец из ранее исполнявшихся на встречах для сбора дани. Вань’йэнь танцевал танец войны. Вокруг того костра и над костром, в кругу всадников, собравшихся под звездами на пастбище у реки.
Он прыгал через языки пламени, как и каган цзэни, но эти прыжки не создавали впечатления грациозности и молодости, они демонстрировали жесткую, яростную мощь. Он не отбрасывал назад пятки и не раздвигал ноги, подобно рабыне, надеющейся привлечь мужчину и построить жизнь на руинах своего плена.
Он перелетал через костер, как через оборонительный ров в бою. Он приземлялся на противоположной стороне (возле императора), не теряя равновесия, широко расставив ноги, и можно было – легко – представить себе в его руке меч или лук. Отблески света из-за спины и света от факелов играли на его теле, и он то появлялся в поле зрения зрителя, то исчезал из него.
Он снова обогнул костер, двигаясь по направлению к своему племени, спиной к императору. Теперь он шагал, как боец, симулирующий отступление: быстрыми шагами, стараясь заставить противника пуститься в безрассудную погоню. А затем, с противоположной стороны костра, он опять перепрыгнул через него, но на этот раз выполнил высокое сальто, подтянув к груди колени, как это делали самые искусные всадники из седла, чтобы перелететь через стену.
И снова он приземлился возле сяолюй и их лучников, все еще держащих наготове луки. Огонь рассыпал искры у него за спиной,
Он снова пустился в пляс обратно по кругу, вращаясь и кружась, пригибаясь и высоко подпрыгивая, вытянув правую руку, и снова в ней можно было представить себе меч, когда он приблизился к факелам и обошел вокруг них, он по-прежнему двигался не как танцор, а как воин в бою. Он делал выпады, падал на колени, перекатывался, вскакивал и мчался дальше. Император Тэ-куань произнес очень спокойно (в свою очередь, глядя прямо перед собой):
– Его следует убить, когда это закончится. Скажи лучникам.
И так же тихо Яо-кань, его самый доверенный советник из его племенной группы, его товарищ по детским играм, ответил:
– Нет, мой повелитель. Они сделали то, о чем мы просили. Он пляшет.
– Он не пляшет, – ответил император сяолюй.
– Пляшет! Он молод, великий вождь, нам понадобится его гордость и мастерство. Вспомни, что корейнцы на своем полуострове сейчас стали агрессивными. Возможно, весной они двинутся на юг. Мы об этом говорили. Алтаи будут нашей первой линией обороны от них.
– Алтаи – возможно. Но не этот, – возразил Тэ-куин. – Посмотри в его глаза.
– Его глаза? Это ночь, мой повелитель, горят факелы, мы все выпили. Ты заставил его покориться. Мы должны оставить этим племенам остатки гордости, если хотим их использовать. Нам они нужны сильными.
– Я хочу, чтобы этот умер.
– Тогда у нас здесь начнется война, и от этого никто не выиграет.
– Я выиграю. От его смерти.
– Великий вождь, брат… Я тебя умоляю.
Вань’йэнь по-прежнему находился по другую сторону от костра, продолжал двигаться и вращаться. Он был рядом с тем местом, где сидели вожди цзэни. Весной между ними шли сражения. Это предстояло уладить. Точнее, последствия этого. Не сейчас, утром.
Император сяолюй взглянул налево, на своего двоюродного брата, на своего спутника.
– Это твой совет? Мы должны это допустить?
– Это мой совет. Когда ты встанешь, чтобы поблагодарить племена, смотри только на его кагана. Не бросай ни одного взгляда на этого воина, когда он сядет. Пускай думают, что это тебя забавляло, эта игра юноши в войну.
– Он не такой уж юный.
– Тем лучше. Он будет сражаться для тебя с корейнцами, если они придут!
Император несколько мгновений молчал.
– Мы завтра решим вопрос в пользу цзэни?
– Конечно, – ответил его двоюродный брат. – И это покажет алтаям, кому принадлежит власть. И где предел их наглости, – его двоюродный брат улыбнулся. – Я видел женщин цзэни. Ходил туда сегодня после полудня. Я выбрал для тебя двух из них на сегодняшнюю ночь, если пожелаешь. Они поднимут тебе испорченное настроение.
Император отвел взгляд. Он смотрел, как военачальник алтаев закончил танец. Не последовало ни аплодисментов, ни смеха. Племена ждали. Его ждали.