Звездная роль Владика Козьмичева

Модель Исак Моисеевич

– С чего это он чай заказывает?
– успел подумать Владик...

– Садись, Козьмичев. Небось, удивлен? Ну, ничего! Мы из этого первого блина не ком сделаем, а конфетку!

– Удивлен, Антон Вениаминович! А в чем дело? Почему это Вы о блине заговорили?

– Это так, к слову... Теперь к делу.
– Раскрыл рукопись.
– Какое тебе было задание? Дать зарисовку о том, как социалистическое соревнование способствует развитию коммунистиче-ских отношений в коллективе. Так?

– Так.

– Дальше. Претензий к стилю и грамотности у меня нет. Но как бы тебе сказать... Вот в чем дело. У тебя, Козьмичев, речь идет о том, как еще

молодой, но опытный рабочий помог своему бригадиру, кстати, члену КПСС, освоить один из самых совершенных импортных станков на заводе. И не только освоить, но и раскрыть его не описанные в заводской инструк-ции возможности. Так?

– Так... Я с этим Вараксиным долго беседовал. На редкость толковый и разносторонний парень. Учится на заочном в станкостроительном институте. А бригадир мне не понравился. Человек закрытый и себе на уме...

– Вот-вот. Мы и подошли к сути нашего разговора. Ты чего чай не пьешь? Стынет. А я, признаться, горячий люблю. Видать, старею. Кровь, хе-хе-хе, горяченького требует.

– Так в чем суть, Антон Вениаминович?

– Как бы это тебе сказать... Неловко все это... Не поймут нас... Не опытный бригадир, коммунист, помог молодому рабочему освоить новый для него современнейший импортный станок, а наоборот. Не поймут нас...

До Владика стал доходить смысл разговора. Поменяй рабочего и бригадира местами - и тогда, его, автора материала, поймут и за этим столом, и где-то в неведомом кабинете... И все будут довольны.

– Я, Антон Вениаминович, все понял. Но от такой перемены ведь суть изменится. Надо подумать.

– Так и я о том же. Подумай, Козьмичев и подходи!

Вышел он от Сверчкова с ощущением, очень похожим на то, что испытывал еще на "Цик-лоне" после разговора с секретарем судовой парторганизации Иваном Леонтьевичем о том, что задачей предлагаемой им художественной самодеятельности должно быть воспитание у членов судовой команды духа коммунистической солидарности с народом Вьетнама. Но тогда-то речь шла о Вьетнаме и действительно неправедной войне американцев против его народа. Его еще можно был понять... А сейчас? А сейчас ему открытым текстом предложили соврать? Соврать в первой своей публикации в газете?

За столом не сиделось. Вышел на улицу. Ну и что такого страшного случилось? То, что мне открытым текстом сказали. А должен был сам понять. На рожон лезть не надо было! Понял же это, когда задумывал рассказ про сон. И ничего не случилось. Рассказ получился. Напечатали. Может быть, и сейчас не стоит упираться. Убрать к чертовой матери эту гребаную партийность бригадира. Точно! Предложу этот компромисс Сверчкову. Наверняка, согласится. Вернулся к нему в кабинет.

– Подумал, Антон Вениаминович. Есть идея! Разве о том, что бригадир член партии, надо обязательно кричать? Нет! Вот и промолчим об этом. Сюжет ломать не придется. Не знаю, правильно ли я понял, но мне показалось, что материал Вам понравился. Стало быть, все в выигрыше. Так? Так! Как Вам такое предложение?

Антон Вениаминович сделал вид, что думает. Зарисовка и в самом деле нравилась. Идея умолчать о партийности бригадира пришла ему в голову еще при первом знакомстве с материалом. Но он не был бы опытным газетчиком и руководителем, не поверни дело таким образом, чтобы это предложение исходило не от него, а от автора. Так и волки сыты, и овцы целы.

– Пожалуй, прав ты, Козьмичев... Благословляю! Быстро поправь - и мне на подпись!

Дальше пошли будни. Опасения Лены снова и надолго оставаться одной, оказались

пре-увеличением. Стало ясно, что длительные командировки - это привилегия особой касты, специальных корреспондентов. В подавляющем большинстве это были известные журналисты, вхожие в такие двери государственной и партийной власти, куда простым корреспондентам, к коим относился Владик, доступ был закрыт.

Глава 15

Лена

Вскоре после разговора с Севериновым Владик скрупулезно подсчитал соотношение по-зитивных и негативных комментариев Евгения Геннадьевича на рассказ о деде Трофиме. И обрадовался. Перевес был на стороне позитивных. Лена же отреагировала неожиданно - перефразировала строку из Крылова.

– Чем кумушек считать трудиться, не лучше ли куме к себе оборотиться, - выдала она. И тут же, поняв, что высказалась не очень корректно, добавила.
– Конечно, мнению Северинова следует доверять. Но, не впадая в крайность. Сейчас ты попал под авторитет Шукшина. Потом начнешь подражать Северинову... Я себя никоим образом не ставлю с ним вровень, однако осмелюсь заметить, что диплом я писала по стилистике Аркадия Гайдара. И кое-что в том, что такое писательский стиль, поняла. А у тебя он явно высвечивается. Вот и не надо нам его терять.

Владик обратил внимание на то, как она сказала. не ему, а нам. Все время, пока дораба-тывал рассказ, он помнил об этом.

Показать доработанный рассказ Северинову Владик решился лишь после новогодних праздников. Назвал его "Рубикон, или томление духа". Евгению Геннадьевичу было, как всегда, некогда, и он предложил оставить рассказ на недельку. Так и вышло. На звонок Владика он, не тратя лишних слов, сказал, что ждет. Поехали вдвоем. Открыл сам Северинов.

– О, приветствую племя младое и незнакомое! Вы кто, прекрасная незнакомка?

– Жена моя, Лена. Кстати, преподаватель русского и литературы...

– Очень приятно! Наш брат! Я ведь тоже бывший учитель. Только истории.

Прошли в кабинет. Евгений Геннадьевич протянул рукопись с подколотым сверху лист-ком.

– Простите меня, ребята. Кофеем нас угощать некому. Жены дома нет. Все, что я хотел сказать, здесь. Единственное... Ну, что это за название? То, что оно точное, не спорю. Но цензура не пропустит. И правильно сделает - "еst modus in rebus - есть мера в вещах". Об этом, молодой человек, всегда помнить должно. Да, говорил я о тебе с Крайневым. Это декан факультета. Так, оказывается, вы не просто знакомы, а ты еще и семинар его посещаешь... Хвалю! О чем говорили, не скажу. Сообщу лишь, что он хочет тебя видеть в студентах. Но поблажки не обещает. Готовься. Лена, Вы ему спуску не давайте! Если будут вопросы по рассказу, звони.

Но вопросов не возникло. Как и с первым рассказом, замечания и предлагаемые правки били в точку. Оставалось лишь все это учесть, с чем Владик справился очень быстро. Теперь рассказ назывался просто - "Рубикон". Несмотря на предложение Лены дать рассказу отле-жаться, отвез его в редакцию "Литературного мира". Не терпелось вплотную заняться подго-товкой к вступительным экзаменам.

Летом Владик поступил на заочное отделение. Вступительные экзамены он сдал на от-лично. К тому времени в "Литературном мире" появился его второй рассказ. Владик был единственным на весь институт абитуриентом, печатавшимся в одном из ведущих литератур-ных журналов страны.