Звездная роль Владика Козьмичева
Шрифт:
Беспокойство за здоровье Лены не оставляло его. Звонил домой каждый день и успокоился лишь после возвращения. Зато ее обещание рассказать о причине неожиданного стресса в тот вечер он не забыл. Не давало покоя ощущение, что ее тогдашняя реакция была связана с раскрытой Альбиной Ивановной тайной псевдонима автора статьи, где критиковалась его книга. А Лена понимала, что дальше откладывать разговором нельзя. В то воскресенье они сумели вырваться на отцовскую дачу, и Лена, дождавшись вечера, решилась.
– Владик, послушай меня. Мне очень трудно, но я должна тебе рассказать кое о чем. Конкретнее - о Ледяхине. Не удивляйся. О нем. Ты думаешь, почему я тогда даже кофеварку на пол уронила? От неожиданности. Ведь я его знаю...
– Она даже запнулась, подыскивая слова.
– Это...
Теперь шок испытал он.
– Да, да! Все совпадает. И фамилия Москвин, и имя, и отчество. Работает он в Институте... Ты бы давно об этом знал, но мы договорились о том периоде жизни не говорить. Вот я и молчала. Он и фамилию твою знает. И чем ты занимаешься. Думала, что хорошо его знаю. Но нет. Это он нам в отместку сделал. Какая все-таки он мерзость... Да он твоего мизинца не стоит! Боже, как мне стыдно перед тобой... Как стыдно... Прости меня за эту гадкую новость... Но я больше не могла держать ее в себе. Я устала. Я хочу забыть обо всем, что с ним связано... Забыть... Забыть... Навсегда забыть...
– Все прошло, моя хорошая! Успокойся! Перестань убиваться! Честное слово, мне уже все равно, существует ли этот Ледяхин-Москвин. Проехали - и забыли. Нам о будущем думать надо. Хочешь, я с тобой одной задумкой поделюсь?
И он рассказал ей о своей идее написать цикл портретов современников.
– Закончу пьесу - и займусь.
Глава 23
Театральные страсти
На завершение пьесы ушло с полгода. Мешали командировки и журналистские обязанности. И вообще необходимость раздваиваться. Работать над пьесой удавалось урывками. Чем ближе он подходил к ее финалу, тем острее ощущал, что герои все меньше подчиняются его контролю, а вся пьеса из серьезной драмы эволюционирует в комедию. Сначала он еще сопротивлялся, но, осознав, что иного от себя ждать не следует, решился на коренной пересмотр образа центрального персонажа - Главного режиссера. Вместо серьезного и глубокого руководителя театра появилась некая блеклая и угодливая личность. Прототипом этого героя был Леопольд Митрофанович Чудилин, которому он дал новую фамилию и имя - Чуждин Аристарх Митрофанович. А его прозвище - Воленс-ноленс - позаимствовал у Ежикова. Сам он фигурировал в облике молодого актера - комика Дорожкина. Вывел он там и свою тайную симпатию Ксению Викторовну. Но в пьесе она стала Аксаной Викторовной.
Пока он доводил пьесу, три рассказа из четырех, отобранных Альбиной Ивановной, были приняты в "Литературном мире" к публикации. К тому времени пьеса была практически закончена. Появилась возможность начать подготовку к реализации идеи портретной галереи современников. Вскоре Владик понял, что для систематизации всех его записей по этой теме нужны социологические методы. Об этом он имел весьма смутное представление.
Как это нередко случается, в командировке он познакомился с известным в стране социологом, профессором с Урала Львом Наумовичем Коганом, руководителем группы социологов, разрабатывавших программу развития культуры крупного сибирского города, возле которого шла стройка ГРЭС. Профессор оказался интереснейшим человеком. Глубокий ученый, социолог, поэт, завзятый театрал и театральный критик. Общаться с ним было удовольствием. У них сразу сложились теплые отношения. Владик поделился с Коганом своей проблемой и тут же получил приглашение приехать на Урал. Еще больше - его заинтересовала пьеса.
– Ты и пьесу привези! Устроим чтение у меня в Институте. Приглашу друзей из театров, писателей. Уверен, театры заинтересуются.
На том они расстались. Откладывать поездку на Урал он не собирался. В это время один из номеров "Литературного мира" опубликовал подборку его рассказов. Потом, видимо, осознав свою промашку и недальновидность, позвонили из издательства и в весьма учтивых выражениях сами предложили издать книгу. Это была победа! Тактика Альбины Ивановны сработала. Началась работа с редактором, что требовало от Владика присутствия в Москве. Пришлось обратиться к Сверчкову с просьбой не так часто посылать
– Ох, Владлен Константинович! Режете Вы мой план по живому! Хочу я использовать Ваш опыт для цикла очерков о Приморском крае. Уже с Главным переговорил. Он согласен. Теперь дело за Вами. А Вы опять с книжкой... Нет, нет, ничего плохого в этом я не вижу. Наоборот. Давайте договоримся - как только освободитесь, так сразу Дальним Востоком и займетесь.
Что он мог сказать? Что планирует работать над своей портретной галереей? Что для этого хочет съездить на Урал? Что надо пристраивать пьесу? Но, понимая, что эти проблемы не очень касаются Антона Вениаминовича, он ответил, что идея дать цикл очерков с берегов Тихого океана ему очень нравится.
К его радости, работа с редактором над книжкой шла намного легче и быстрее, чем предполагалось сначала. Как-то в разговоре об этом Лена высказалась более чем определенно.
– А ты как думаешь? Ты уже постоянный автор такого журнала! Это твоя вторая книга. Они спасибо должны сказать за то, что ты не послал их подальше, а дал им возможность тебя издать. Ценить себя надо, мой друг!
– Цена эта нелегко дается. Сейчас бы на Урал к Когану смотаться, да придется к Тихому возвращаться. Сколько я там пробуду... а как быть с галереей? Знаешь, я частенько задумываюсь - что дальше с моим раздвоением. То, что газете я многим обязан - факт. И что там все хорошо - тоже факт. Но как долго я смогу совмещать? Еще когда в Москве, получается. А когда в командировках... Да и тебе от них не легче... Уйти на вольные хлеба? Без членства в СП - гиблое дело. Сколько я за книжку получу?
– Знаешь, я и сама об этом стала задумываться. Может, плюнуть нам на все и попытаться вступить в СП? Ты ведь рассказывал, сколько там всяких привилегий и благ.
– Ты что? То меня от партии отговариваешь, а сейчас почти в нее и толкаешь. Сама ведь понимаешь, что это не выход. Видимо, придется в газете подвизаться, пока держат. За него же явно держались. Еще бы - не просто корреспондент, а писатель! Газетному начальству это не только льстило, но и давало гарантию получения от него высококачественных публикаций, не остававшихся незамеченными как в высоких инстанциях, так и в кругах, как теперь говорят, "продвинутой" общественности". В конце концов, закрыв глаза на беспартийность, и после длительных консультаций в этих самых инстанциях, его перевели на должность специального корреспондента. По времени назначение случилось незадолго до выхода второй книжки. В коллективе изменение его статуса восприняли неоднозначно. Была не только искренняя радость, но и зависть. Однако после выхода книги, которую он дарил коллегам, даже завистники были вынуждены признать, что он это заслужил.
Совпадение таких серьезных событий доставило не только удовольствие, но и привнесло немало забот. Народ явно ожидал банкета, а с банкетом пока не получилось. Надо было подготовиться к поездке в Приморье. Пришлось с головой погрузиться в его историю, ознакомится с экономикой. Специально посетил Институт экономики Академии наук, беседовал там со специалистом по Дальнему Востоку, сидел в библиотеке.
Лена смеялась. "Ты так еще и диссертацию напишешь!".
Незадолго до отъезда в Приморский край случилось то, о чем он даже не подозревал. Владика вызвал Антон Вениаминович.
– Возможно, по поводу Приморья, - подумал он.
– Наверняка, попросит поспешить с поездкой.
Владик не ошибся. Антон Вениаминович начал именно с этого. А потом вдруг завел разговор о том, что специальный корреспондент союзной газеты не может не быть членом Союза журналистов.
– Вы, Владлен Константинович, сколько лет у нас работаете? Скоро четыре года? Пора уже и о вступлении в Союз подумать. Вы все-таки уже не просто корреспондент, а спецкор. Как-то несолидно... И для Вас, и для газеты. С рекомендациями проблем не будет. Но... есть еще один вопрос. Как Вы относитесь к вступлению в партию? Все-таки мы - газета партии. Мой вопрос не спонтанный. Мы об этом говорили с секретарем парткома. Мнение наше совпадает. Конечно, вопрос этот нелегкий. Вы подумайте, дорогой. Но с ответом тянуть не надо. Договорились?