Звездная ветвь прометеев
Шрифт:
Юлий подошел к другу, положил руку ему на плечо.
– Материя, как мы знаем, - неуничтожимое и бесконечное Нечто, она может существовать, лишь постоянно проявляясь в каких-то формах и сущностях, иначе ее нет. Так вот - Жизнь и Разум такие же непременные атрибуты материи, как ее реальность, движение, протяженность...
– Что же из этого следует?
– скептически спросил Липатов.
– А то следует, что разум - в любых его проявлениях - так же вечен и главное - непременен, как Вселенная, ибо разум - та же материя, правда в одном из ее очень сложных проявлений.
– Постой, Ю, ты полагаешь?..
– Я хочу сказать, что Жизнь, цивилизации,
– Ну, ото уж слишком... того...
– махнул рукой Липатов.
– Нет, не того! И если эти сложные проявления материи (я имею в виду хотя бы цивилизации) исчезали в одной - пусть колоссальной - области Вселенной, они продолжали и продолжают существовать в бесчисленном множестве других метагалактик, сверхметагалактик, где условия для их развития подходящи...
* * *
– Женский пол я вообще не допускал бы на "Стройсолнце", Ю, - хмуро пробормотал как-то Липатов, провожая неприязненным взглядом стайку девчат, бегущих в гимнастический зал. Друзья сидели в Салоне питания, на защищенной невидимым куполом оранжерейной террасе "Дворца", в двух шагах от космической бездны.
– Даже если это любовь?
– улыбнулся Странников.
– Любовь? Здесь, на высоте? Ю, ты меня изумляешь!
– Если б ты видел, какие глаза были у Лины, когда она только что посмотрела на твой равнодушный затылок.
– Ю, ни слова более!
– быстро сказал Липатов.
– Знай; я проглотил твой намек лишь потому, что ты мне друг.
– Неужели скоро и на Плутоне настанет весна?.. Первая за всю его миллиардолетнюю историю?
– переменил тему Юлий.
– Побегут странные ручьи и реки, засверкают облака в небе, которого никогда не было?
– Ты спрашиваешь, зажжем ли мы солнце?
– уточнил Липатов, задумчиво расправляясь со второй порцией бифштекса.
– Разве возникли сомнения? За дело взялась наука, Ю! Что может устоять перед ней?
– Когда через много лет мы вернемся сюда из полета, тут будет уже совсем как на Земле, - мечтал Юлий.
– Так что ж? Закономерный процесс расселения мыслящей жизни. Кто-кто, а ты знаешь, что еще Циолковский...
– Представь, - нетерпеливо перебил Странников, - есть в глубинах Вселенной цивилизации, у которых за плечами не жалких 15 - 20 тысяч, как у нас, а десятки, может быть, сотни миллионов лет сознательной истории! Каковы они эти полубоги пли сверхбоги? Какова их наука? Да и можно ли назвать это наукой?..
– Ю, прости, ты вновь оседлал своего конька, - возмутился Валерий.
– Право же, это скучно! Что будет через тысячу, через десять тысяч, через миллион лет? Да будет так же обычно - для прапотомков, как сегодня для нас. Мы делаем солнце Плутона, они же этот Плутон и прочие планеты переплавят на плиты и соорудят из них... сферу Дайсона. То-то скучища - жить в такой скорлупе!
Юлий вспыхнул, сказал с досадой:
– И что ты за человек, Валерий! Скептик унылый.
– О чем спор, братья по разуму?
– спросил кто-то из строителей за соседним столом.
– Юлий вот интересуется, что будет с Плутоном через миллион лет, хладнокровно отозвался Липатов.
– Я ему и объясняю: состряпают из этой милой планетки Дайсонов шар. Расселятся в
Монтажники хохотали. Странников молчал, только щурился страдальчески.
– Да и теперь ненамного интереснее, - входил в раж Липатов.
– За нас ведь все великие люди измыслили, машины рассчитали. Солнце изготовить - пожалуйста! Плутон во вторую или там девятую Землю превратить - извольте! Тут тебе и киберов армия, и энергии океан, и сверх того - всяческие меры предосторожности, чтобы ребро нечаянно но помял или не уплыл случайно в космос по свободной параболе... Нет, ребята, не в тот век я родился! Вот бы жить в то время, когда изобрести паршивый каменный топор было уже гениальным открытием. Я серьезно, не смейтесь. И уж пусть лучше моим прародичем будет считаться заурядная мохнатая земная обезьяна, чем...
Липатов умолк, заметив, что стул Юлия пуст.
Странников, уединившись в безлюдной в этот час кристаллотеке, машинально просматривал экран-каталог. "Почему порой все так нескладно устроено, - с тяжелым сердцем размышлял он.
– Один человек любит другого, тот же вовсе к любви безразличен. Зато есть третий... впрочем, не то. Валерий - чудесный, чуткий... тем более, зачем он - про сферу Дайсона и каменный топор?.."
В двери показался Липатов.
– Ю, насилу запеленговал тебя. Ладно, повинную голову меч не сечет, а?
Он сел рядом с пасмурным Юлием.
– Винюсь, ну! Но и ты хорош: намек на известную особу - раз, брошенное вслух обвинение в бесплодном скептицизме - два.
– Не будут Дайсонову сферу строить, - желчно сказал Странников.
– Сама идея эта - чушь.
– Допустим. А куда людей девать? Придет время - планет в нашей системе мало станет для человечества.
Юлий порывисто встал, сцепил руки за спиной. Неторопливо прошелся вдоль стереобюстов великих людей прошлого. Остановился перед сурово, даже надменно взиравшим Гегелем.
– Не так скоро придет это время. И вообще - придет ли? Не надуманные ли это страхи? Ведь в гармонически устроенном обществе, какого никогда, понимаешь - никогда!
– не знали раньше на Земле, станет возможным регулировать любые сложные процессы, в том числе стихийный пока процесс воспроизводства самого человечества. Коммунистическая цивилизация Солнца обязательно станет полностью самоуправляемой и самоконтролируемой! Идеологи, философы, экономисты старых формаций исходили из убеждения, что есть в обществе процессы, которые не могут быть подчинены контролю коллективного разума цивилизации и потому всегда будут развиваться стихийно. При капитализме, например, такой стихией было производство материальных благ. Во второй половине XX века некоторые западные демографы, социологи, экономисты, а за ними и политики подняли тревогу что на Землю якобы надвигается "потоп из живых человеческих тел" и что это грозит цивилизации гибелью. Зловещие прорицатели не видели выхода, так как судили о тенденциях развития человечества с позиций традиционного, но уже бесперспективного мировоззрения. Кассандры из стана деградирующих формаций полагали, что прогресс цивилизации в будущем, как и прежде, будет основан главным образом на анархии, игре случая. Нет, нет и нет! Коммунизм - вот цивилизация, которая со временем будет целиком регулироваться законами разума, целесообразности! Это будет касаться даже таких наиболее трудно управляемых сфер жизни общества, как воспроизводство его членов.