Звездные берега
Шрифт:
— И дом готов?
— Ну что ты, нет, конечно… Предстоит еще отделка интерьеров, монтаж обслуживающей аппаратуры, озеленение крыш. Но главное — ваяет архитектор. Вот так возникают города из воды, дрейфующие аквагорода. Города-сады, города-симфонии. Архитектура — застывшая музыка.
Пока мы шли берегом, бронзовое солнце легло на водный горизонт и пологие волны лизали его огненный диск. Вечер… Тихий, задумчивый. Мне же рисовалась почему-то иная картина: росистое утро, луг с шалфейными ароматами и жаворонок, повисший в небе серебряным колокольчиком. Почему? Быть может, потому, что рядом видел утренне радостную Таню, слышал ее чистый звонкий голос. «Жаворонок», — с нежностью подумал я. Вспомнилась
Вот только глаза… Прощаясь у станции гиперлетов, Таня смотрела на меня пугающе знакомыми, ждущими глазами. Потом, ложась спать на веранде, я никак не мог забыть этого волнующе долгого взгляда. Может быть, она и в самом деле неравнодушна ко мне, как утверждал Орион? А я?.. Не влюбился ли я сам? Это я-то, которого члены экипажа называли схимником, равнодушным к женской красоте… Долго еще ворочался, вспоминал солнечную улыбку Тани, ее чистый голос и звонкий смех. Жаворонок…
Академик Спотыкаев оказался не таким уж страшилищем, как его расписал Орион. Правда, встретившись со мной на веранде, он без всякого приветствия ткнул пальцем и равнодушно, погруженный в свои думы, спросил:
— Этот, что ли?
— Да, — ответил Орион и подмигнул мне: дескать, не робей.
Я и не робел. Чем-то располагал к себе этот высокий, средних лет человек с гладко зачесанными волосами. Он бегло окинул взглядом мою подтянутую широкоплечую фигуру, загорелые мускулистые руки и одобрительно проговорил:
— Ничего экземпляр. Подходящ… Значит, говоришь, в Электронной Гармонии сочли первобытным типом! С первобытным мышлением? Так, так…
Словно спохватившись, он взял мою руку, крепко пожал и сказал извиняющимся голосом:
— Спотыкаев. Цефей Спотыкаев. Очень рад. Есть ряд вопросов. Присядем?
Но тут же снова погрузился в себя, стал рассеянным и сел чуть не мимо кресла.
Задавал он вопросы как-то странно. Как мне казалось, без всякой логики, непоследовательно. Досконально выяснил незначительные детали Электронной эпохи, потом нетерпеливо, почти раздражаясь, перебивал, интересовался капсулой, об устройстве которой я и сам не имел никакого представления. Я никак не мог приноровиться к течению его мыслей, к причудливому бегу ассоциаций и чувствовал себя порой просто бестолковым.
Неожиданно Спотыкаев вскочил, как будто вспомнив что-то важное. Молча сунул мне руку на прощание и, постояв минуту в глубокой задумчивости, отправился к станции гиперлетов.
— Видел? — спросил Орион, собираясь идти вслед за академиком. — Это ты виноват, задал ему задачку… Да, редко увидишь Спотыкаева таким рассеянным, как сегодня. Ничего. Завтра-послезавтра он окунется в море житейской суеты и станет как все. И ты его по-настоящему узнаешь. Милейший человек!
Парадокс странника
Цефей Спотыкаев и в самом деле оказался милейшим человеком. Я убедился в этом через несколько дней, когда доктор Руш и Вега освободили меня от своей опеки.
Академик и я стояли в то утро на гравибалконе, парящем на полукилометровой высоте. Поднебесная тишина. Не слышно даже гомона птиц. Лишь ветер насвистывал в ушах разгульную песню просторов и странствий. Под нами, среди русских лесов, голубели полусферы Дворца Астронавтики. Далеко впереди, на самом горизонте, возвышались причудливые пирамидальные здания — гигантские дома-сады. Своими вершинами они почти касались кучевых облаков.
— В каждом таком домике живет до тридцати тысяч человек, —
Академик повернулся ко мне. На лице — дружелюбная улыбка. Стройный, подтянутый и корректный, он нисколько не походил на прежнего Спотыкаева.
— А теперь, Сергей, спустимся вниз. Нас ждут в Малом зале.
Гравибалкон снизился до уровня десятого этажа, подплыл к раскрытой двери, состыковался со стеной Дворца и стал обычным балконом.
В Малом зале на предварительное обсуждение «парадокса странника» собралась группа ученых во главе с председателем Солнечного Совета академиком Фирсановым.
Сначала выступали социологи. По их мнению, так называемая Электронная Гармония отдаленно напоминает сплав тоталитарных режимов Западной Европы, Азии и Америки, существовавших в середине двадцатого века. Но очень своеобразный сплав, возникший в условиях высокого технического потенциала. А дальше функции тоталитарного государства были переданы электронному супергороду-автомату, который стал независимой, саморазвивающейся субстанцией. Именно в этом надо искать разгадку последовавшей затем Вечной Гармонии.
Все выступающие утверждали, что скиталец, то есть я, побывал не на Земле будущего, а на совсем другой планете.
— Но где? На какой? — вырвалось у меня.
— На это ответить потруднее, — сказал Спотыкаев, положив руку на мое плечо.
Он встал и обратился ко всем:
— Да, это главный вопрос. Ответить на него мы сейчас не в состоянии. Разгадку можно искать отчасти в капсуле, в которой Сергей Волошин совершил рейды во времени. И, думаю, не только во времени… Хотя никто из нас не видел этой загадочной капсулы, можно сказать, что принцип ее работы нам известен. По этому принципу мы строим гиперлеты и скоро создадим первый гиперзвездолет. Как вам известно, тахионы — частицы, во всем сходные с фотонами, за исключением отрицательного энергетического заряда и мнимой массы покоя. Частицы эти были предсказаны еще в двадцатом столетии, но только в прошлом веке получены в лаборатории. Тахионы могли бы существовать в нашем пространстве-времени, если бы обладали скоростью, значительно превышающей световую, то есть скорость фотонов. Но такие скорости в нашем мире невозможны. Вот почему лабораторно полученные тахионы на глазах исследователей мгновенно исчезали. Я утверждаю, что они уходили в свою стихию — в другое пространственно-временное измерение. Вот эти-то частицы, очевидно, и использует Абсолют в своей капсуле… Упрощенно говоря, тахионы — это фотоны противоположного нам пространственно-временного континуума, континуума со знаком минус.
В последних рядах, среди физиков, послышался шепот. Спотыкаев поднял руку и с улыбкой сказал:
— Знаю, что некоторые ученые к идее минус-континуума относятся с недоверием. Но время покажет мою правоту. Уверен: в самом недалеком будущем удастся доказать, что вакуум, эта ненаблюдаемая нами область мироздания, обладает удивительными свойствами. Видимо, здесь нет ни пространства, ни времени в привычном понимании этих слов. По моим расчетам, в приграничных областях время может идти в разных направлениях и с разной скоростью. Если капсула запрограммирована на полет в прошлое, то она попадает в ту область нуль-континуума, где время течет вспять, от будущего к прошлому, — образно говоря, подхватывается встречной рекой времени. Наши гиперлеты тоже просачиваются в гиперпространство. Но они способны мгновенно перемещаться только в пространстве и никак не реагируют на потоки времени. А в Вечной Гармонии создано нечто принципиально новое. Гиперлет так же отличается от загадочной капсулы, как телега наших предков от ионной ракеты.