Звездные дожди (сборник)
Шрифт:
— Спасибо. — Он сел на землю, уложив колени вбок. На лице играли блики костра. — Событие, конечно, большое… Но что, если бы вам довелось узнать: это я, своими руками, послал первого человека к звездам?
Он помолчал и добавил:
— На верную смерть.
Я смотрел на него с двойным чувством. Особого доверия во мне он не вызывал. С другой стороны, не знаю почему, но ко мне часто подходят совершенно незнакомые люди и выкладывают разные истории. Какие истории!.. И, как ни странно, почти всегда правду.
— Вы космонавт? — спросил я его.
— Нет. — На миг его глаза ожили, но тут же погасли снова. — Я водолаз, но космос мне не совсем
— Простите, — сказал я. — По моим, вероятно ошибочным, представлениям, водолаз — это тот, кто лазит в воду. Разве в космосе бывает вода?
— В том-то и несчастье, — вздохнул он. — Вода есть на Европе, и очень много. Европа — это спутник Юпитера, — объяснил он, заметив мой взгляд. — Уже первые станции, побывавшие в тех краях, передали на Землю большое количество фотографий. Изучив их, ученые обнаружили обширные водоемы, покрытые мощным слоем льда. И кто-то предположил, что там есть жизнь.
Он помолчал, глядя на пляшущее пламя.
— Впоследствии, как вы знаете, все подтвердилось. И когда к Юпитеру пошли первые экспедиции, в них включили профессиональных подводников. Космонавты, как правило, воды не любят. Их много тренируют в специальных бассейнах, но бассейн для них — это полигон. Прошел полигон — получай зачет. Не прошел — иди снова…
Он опять помолчал.
— Вот так я и очутился на Европе. Ландшафты там потрясающие. Один Юпитер чего стоит! Куда больше этой штуки, — он показал на светящийся шар над горизонтом. — Европа — это страна льдов, этакая планета Антарктида. Толщина ледового покрова — сотни метров, на поверхности он громоздится немыслимыми кристаллическими торосами, припорошенными космической пылью. И почти нет атмосферы…
Изучать тамошние водоемы непросто. По счастью, в некоторых местах во льду есть сложные системы естественных пустот, по которым иногда можно добраться и до воды. Оканчиваются такие пещеры, как правило, фантастическими ледовыми гротами. И в каждом гроте — небольшое озерцо. По земным понятиям, бездонное — глубины там исчисляются километрами. Ведь в действительности это кусочек огромного моря. Как полынья где-нибудь в Ледовитом океане. Но на Европе лед всюду, в том числе и над головой…
В тот день мы с Костей, моим напарником, работали в одном из таких гротов, а каждый из них имеет собственное название. Хрустальный Дворец, где мы работали, располагается далеко от главной базы. Как, впрочем, и все другие такие места. Базу разбивали сразу после первой высадки, когда не было известно ни одного спуска к европейским морям. Поэтому приходится добираться к месту на вездеходах и брать с собой много припасов. Ведь экспедиция длится минимум две недели. Уходят в нее два-три человека, не больше. Работа, надо сказать, как работа. Устанавливаешь под водой всякие приборы, автоматические камеры, меняешь фотокассеты… Но самое интересное — смотреть своими глазами. Не представляете, какие там чудеса.
— Почему же? — возразил я. — Было много снимков в журналах.
— В журналах не то. Но снимку не ощущаешь масштаб. Но когда видишь воочию инфузорию, скажем, с дельфина величиной… К счастью, хищников, опасных для человека, там нет. Иначе все было бы сложнее. Не поднимешь же руку на внеземное животное…
Он снова сделал паузу, посмотрел на пламя костра. Потом продолжал:
— Теперь вы хорошо представляете себе обстановку. Фантастическая ледяная пещера — Хрустальный Дворец. Темное зеркало воды — диаметр озера метров двести. На берегу стоит
— Ваш напарник?
— В том-то и дело, что нет. Мы работали в жестких скафандрах типа космических. Глубина в Хрустальном около километра. Вода на Европе, правда, полегче, чем здесь, но на Земле-то на такие глубины только в батискафах и ходят. А под луч прожектора выплывает человек в самом ординарном гидрокостюме! Таким, по крайней мере, он мне тогда показался. И с аквалангом! Слегка необычной формы, но я не обратил на это внимания. По счастью, костюм у него герметичный, сухого типа. Представляете — кругом пустота, холод…
Но особенно удивляться мне было некогда. Он к берегу подплыл, а вылезти не может, скользко. Я бегом туда, даю ему руку, хватаю в охапку — тяжесть на Европе как на Луне — и к вездеходу. Втаскиваю в кабину, закрываюсь, даю наддув — и снимаю шлемы. И с себя и с него. Дышит. И глаза открывает. Большие такие, темные, выразительные. Вообще внешность запоминающаяся — длинные волосы, угольно-черные, орлиный нос, скулы выпирают. Вылитый индейский вождь. Тем не менее самый обычный человек. Но незнакомый. И я точно знаю: кроме Кости, никого сейчас под водой нет. Ни в Хрустальном, ни в прочих местах. Тем более в таком снаряжении… Но я не успел задать вопрос первым.
«Гренландия? — жизнерадостно осведомился он, увидав сияние льдов за прозрачным фонарем вездехода. Но тут же, заметив выражение моего лица, на миг призадумался и сказал: — Впрочем, нет, сейчас август. Неужели Антарктида?»
И лицо его еще больше засветилось радостью.
«Нет, Европа», — ответил я, даже не подумав о двусмысленности такого ответа.
«Европа? — переспросил он. — Шпицберген? Земля Франца-Иосифа?»
«Нет, — объяснил я. — Европа, спутник Юпитера».
Минуту он смотрел на меня непонимающе. Потом обрадовался еще больше, даже засмеялся. Смех очень шел к его романтической внешности.
«Не может быть! Я же зарядил лидер-баллон на Толстом мысе! И ветра совсем не было!»
Настал мой черед не понимать. И это наше взаимонепонимание длилось до тех пор, пока он не выложил все.
Он оказался изобретателем, причем не из тех, кто придумывает вечный двигатель или новое устройство для открывания пивных бутылок. Он изобрел ни много ни мало способ перемещаться в подпространстве (термин он позаимствовал из научной фантастики). Именно для этого служили ему его одежда, показавшаяся мне вначале обычным гидрокостюмом, и дыхательный аппарат, похожий на акваланг с тремя небольшими баллончиками.
Особых подробностей я не запомнил, а магнитофон не включал. Естественно, я же не мог предвидеть, как все быстро и трагично закончится. И честно говоря, все-таки не думал, что это правда.
Вкратце сущность его изобретения такова. С помощью своего костюма и дыхательного прибора он погружался не только в воду (хотя вода почему-то необходима), изолировался не только от атмосферы, но и от нашего пространства. И вынырнуть из этого своего подпространства он мог в принципе где угодно. Здесь важнейшую роль играл лидер-баллон, средний баллон его акваланга. Остальные два были обычными — дыхательными. Он наполнял лидер-баллон воздухом финиш-пункта (опять-таки его собственный термин), и лидер-баллон увлекал его в этот самый финиш-пункт.