Звездные дожди (сборник)

Пухов Михаил Георгиевич

— Нет, конечно. Но их остались единицы. Весь день я искал их, как ищут грибы. После старта начались неожиданности.

— Шары стали исчезать, — сказал Замойский.

Васин кивнул.

— Да. Все происходило, как в опыте, о котором я говорил. Я догадался не сразу. Шары — их было сто с чем-то — спокойно лежали в багажнике. Даже когда прибор отметил повышение давления, я не придал этому значения. Но вскоре мне показалось, что Шаров стало меньше. Я посчитал: их было 78. Назавтра их стало еще меньше. Я допустил ошибку: свалил Шары в кучу, и они слиплись. Вновь разорвать их мне не удалось.

Оставалось наблюдать, как они превращаются в воздух. Соседние Шары сливались, как бы вкладываясь один в другой. Раздавался хлопок, и прибор фиксировал рост давления.

— И вскоре у вас остался один-единственный Шар.

— Да. Конечно, глупо было помещать Шары вместе. Но я не уверен, что было бы лучше, если бы я поступил по-другому.

— Я тоже, — сказал Замойский. — А теперь признайтесь: что вы сделали с оставшимся у вас Шаром?

— Пятнадцатый! — грохотал голос. — Уснули? Старт!

— Слышу, слышу, — пробормотал Васин.

Их бросило в небо. С орбиты Элион выглядел как Земля.

Васин потянулся к прицелу.

— Что вы делаете?

— Сообщаю машине адрес цели. — Васин положил руку на стартовый рычаг. — Внимание.

Как всегда перед переходом, у него заломило суставы. Немота разливалась по телу, ртутная тяжесть, смерть. Каково Замойскому?..

Васин ощутил головокружение и тошноту. Потом его вырвало из пространства и времени.

Утром Васин не знал, что скоро уйдет в рейс. Да и Замойский вроде не торопился. Сколько они сидели вдвоем? Час, максимум полтора. Но как все изменилось! Странная штука судьба.

Васин сказал:

— Я перенес Шар в рубку. Мне осталось ввести в прицел координаты Солнца и нажать стартер. Этим вы даете машине две команды. Первая — уйти в гиперпространство. Вторая — вернуться оттуда. Если координаты не заданы, корабль появляется там, где ему вздумается. Это свободный поиск, и именно в момент такого случайного перехода Шар, как предполагают некоторые, реагирует на черную планету. Но я-то искать не собирался. Мне хотелось отдохнуть на Земле. Я смотрел на свой Шар; описать это трудно. Если долго смотреть, его поверхность начинает как бы струиться, по ней змеятся причудливые линии. Некоторые верят, что Шар может приказывать. Внезапно мне расхотелось на Землю. Рука сама потянулась к стартеру. Я снова ушел в свободный поиск, хотя не собирался этого делать.

Васин помолчал.

— Такие происшествия заставляют задуматься, как все-таки совершаются поступки. Не знаю: мы ли составляем из событий осмысленные последовательности или события заставляют нас делать себя? Казалось бы, причина должна вызывать много следствий. В действительности наоборот: в каждом поступке складывается масса причин. Если прикинуть, сколько случайностей были истоками того или иного момента…

— Вы философ. Верите в случайности?

— Нет, я верю в судьбу. А вы?

— Да, — сказал Замойский. — Но продолжайте.

— Когда я очнулся, рубку заливал свет яркой звезды. Приборы показывали, что корабль падает. Я посмотрел туда, где располагалось угрожавшее мне небесное тело. Но не увидел даже звезд. За бортом находилось нечто, не пропускавшее и не отражавшее света.

— Черная планета?

— Да. Вскоре я неожиданно

для себя включил автоматы посадки.

— Что значит «неожиданно»?

— Меня что-то толкнуло. Я долго выбирал место приземления и сел там, где мне почему-то понравилось. Посадив машину на слой Черных Шаров, я натянул скафандр, снял Шар с пульта, спустился в шлюз, открыл люк. Шар вырвало из моих рук — притяжением других Шаров, сплошь покрывавших все. Потом я вернулся в рубку и стартовал.

— Вы делали это бессознательно?

— Нет. Скорее инстинктивно. И меня не покидала уверенность, что все это правильно. Даже сейчас, вспоминая об этом, я в этом убежден. Да. Все, что я делал, было правильно. Вот, собственно, и конец моей истерии. Больше мне нечего сказать.

— Разве вы туда не вернулись?

— Нет. Я никогда не вернусь.

— Почему?

— Я не хочу возвращаться, — сказал Васин. — Вы будете возражать. Но мы получаем планеты не даром. Мы платим за все.

— Чем платим? — спросил Замойский.

Васин смотрел на деревья. Мы платим за эти леса. Платим за каждую ветку, за каждый лист.

Его взгляд переместился на небо. За это тоже, думал он. Мы платим за небо, за его синеву. За чистоту его облаков. Платим за воздух, которым дышим.

Васин увидел свою руку на столе рядом с чашкой из-под кофе. Пальцы дрожали. И за это, подумал он.

Он сказал:

— Мы платим своей свободой. Не знаю, что внутри Черного Шара заставляет меня делать то, чего я не хочу, и вдобавок чувствовать, что я поступаю правильно. Все равно. С меня довольно. Никакая сила меня не заставит. Никто, вы понимаете?..

— Почему вы нервничаете? Пока я ни о чем не прошу.

— Я ничего не предлагаю, — сказал Васин. — Я никогда не сяду на эту планету, будь она проклята. Конечно, когда-нибудь я слетаю туда. Просто чтобы издали взглянуть, как дела. Но, уверяю вас, это произойдет не скоро. Отнюдь не в будущем году и даже не через месяц. И ни в коем случае не завтра…

— Может, сегодня? — предложил Замойский. — Какая разница, раз вы все равно собираетесь?

Через два часа они разговаривали с диспетчером.

Жизнь возвращалась постепенно. Рубка вращалась. Когда она остановилась. Васин повернул голову.

Замойский лежал не двигаясь. Васин отстегнулся и включил гравиционер. Замойский открыл глаза.

— Неужели… всегда… так?..

Васин поднял шторки. В иллюминаторе, ослабленное фильтром, висело крупное солнце. Из анализатора ползла лента.

— Видите цифры? Экспресс-информация: класс звезды, параметры планет… Наша вторая. Смотрите сюда.

Стеклянный прямоугольник почернел, наполнился звездами.

— Учтите: черная планета не отражает, — предупредил Васин. — В лучшем случае вы увидите темное пятно на фоне звезд.

Экран ожил. Звезды плыли в черноте неба. Потом в экран въехал белый полумесяц и остановился.

— Это и есть черная планета? Я думал о них по-другому.

Серп увеличился, заполнил экран. Васин смотрел на него, не веря глазам. В экране осталось сплошное серое поле.

— Облака, — сказал Васин.

Пелена сползла с половины экрана, обнажив паутину трещин. Видны были отдельные камни, подчеркнутые тенями.