Звездные флибустьеры
Шрифт:
– Никконский астрофизический центр – пояснила Айнур. Построили почти перед самым Обломом – хотели изучать Большое Колесо, и что-то еще насчет квазаров.
Все тамошние яйцеголовые, которых местные поймали, были казнены как колдуны, «пытавшиеся черным чародейством погасить звезды».
Пираты дружно рассмеялись.
– Вот до сих пор растаскивают добро, – невозмутимо закончила она.
– А с чего б это никконцы затеяли строить такой объект на планете? – осведомился Скиров. Сколько помню, телескопы и сканеры стараются выносить в космос…
На
– Ну, про этот центр разное болтают… Говорят, что не простой наукой тут занимались, и уж точно не астрофизикой.
Под ним черт знает сколько уровней подвалов да подземелий всяких – и черт разберет, что там на самом деле! Их ведь затопило почти сразу, хотя от моря вроде далеко.
Вот Касунф Рочир пытался там чего-то разведать: два раза аквалангистов посылал – ни один не вернулся. А вскоре и сам сгинул вместе с кораблем невесть где и почему. Так что, может и не зря болтают, что место это проклятое?
Они проехали мимо аэропорта – плоской равнины, перерезанной бесконечными дорогами. Здание аэровокзала являло собой руины, взлетные полосы и стартовые площадки – все в воронках от снарядов и бомб.
– Это аэрокосмический комплекс Кинуяшиба – крупнейший на Илорине и второй по значению на всей Эялле… был, – изрек капитан.
А сразу за ним и начинался тот самый рынок.
Остановив автобус на огромной грязной стоянке, где механические экипажи соседствовали с телегами в которые были впряжены самые разные создания, и где между рядами машин сновали полуголые девицы, чья профессия не вызывала сомнений, они оставили его под охраной трёх бойцов. После чего, капитан Хинк повел команду вглубь рынка.
Антон не мог не восхититься. Ибо глазам его предстал настоящий, традиционный базар, подобные которому были еще на древней Земле. Такие он прежде видел лишь в записях с других планет. Не просто место купли и продажи, но настоящий город, ничем не хуже Ано-Аф.
Они шли сплоченной группой, держа оружие на виду, продвигаясь по исполинскому торжищу.
При их виде продавцы оживлялись, и громко галдя, начинали расхваливать свой товар. Впрочем – особого ажиотажа тоже заметно не было – видимо, кто они такие народ знал, и наверняка побаивался. Даже базарные нищие ограничивались дежурными причитаниями. При виде изможденной женщины с двумя детьми Антон сунул было руку в карман, но Хальдриг его удержал.
– У вас приятель, как я знаю, только золотые, – с улыбкой заметил он. Я понимаю – вам шальных денег не жалко, но подумайте – ведь в лучшем случае эту несчастную просто изобьют и отнимут монету.
Прислушавшаяся к этой беседе Айнур решительным движением поправила бейсболку, надвинув козырек на глаза, и подойдя к нищенке высыпала в её протянутую сухую ладонь пригоршню мелких монет, при этом выразительно взглянув на прочих голодранцев. Они двинулись дальше.
С некоторым удивлением Антон отметил, что среди покупателей – да и торговцев, светлокожих не так уж мало.
Видимо, решил он, это люди с Ирмаги – острова освоенного и заселенного соплеменниками
Впрочем, куда больше интересовал его сам базар.
Попадались иногда и магазины вполне цивилизованного вида – со стеклянными непонятно как уцелевшими витринами, но они буквально тонули в море экзотических лавочек и мастерских, хозяева которых важно восседают у входа.
Одних бананов была чуть ли не сотня сортов – от громадных желто-белых, предназначенных для жарки в масле, до крохотных и ароматных с нежнейшей розовой мякотью.
Среди множества сувениров его взор привлекла аккуратная дамская сумочка из золотистой змеиной кожи. Антон было приготовился купить её Айнур в подарок, и даже вытащил сену но когда узнал о цене, тут же передумал – ибо продавец потребовал с него сумасшедшие деньги – полтора десятка золотых.
Не то чтобы ему было жалко монет – но уж слишком не соответствовала цена местной конъюнктуре.
– Зря, приятель – бросил насмешливо старпом, оказавшись рядом. Поторговался бы, на худой край сделал бы вид что достаешь «ствол» – до одного желтяка и сбросил бы цену.
У них так – не торгуешься – значит, не уважаешь, или не умеешь этого делать, или не знаешь местных обычаев, или еще хуже – не желаешь с ними считаться. И тогда надуть тебя, глупого и богатого, – святое дело. И чем крепче, тем почетнее...
Торговцы о чем-то все время разговаривали с соседями с соседками, о чем–то спорили, поглядывая на снующих мимо людей, высказывали свое мнение и комментировали происходящее.
Торговали старой пластиковой мебелью, раковинами и унитазами, явно выломанными в разрушающихся домах, какими-то ржавыми деталями от неизвестной техники, лобовыми стеклами от машин – иногда в дырках от пуль, и стеклами простыми – от обычных оконных, до осколков исполинских витрин.
Сколько лет прошло с тех пор как Аригато навернулась, а обломками от их цивилизации все торгуют, – подумал Антон.
На близлежащих домах он заметил свежие, неумело, от руки выполненные надписи “Hotel”. Гремели железом и пыхали сваркой местные мастерские по ремонту автомобилей и прочей машинерии. Как подумал Антон, главным образом собирающие из двух старых машин одну кое-как двигающуюся. Портные и сапожники, важные знахари, предлагавшие травы и каких-то засушенных тварей жуткого вида. Те же знахари, у которых рядом с толчёными корешками и насекомыми были разложены коробки и ампулы – возможно еще из никконских запасов.
Рядом с роскошно вытканными узорчатыми тканями ручной работы, и изящной вышивкой, которая в магазине Иштар стоила бы сумму чувствительную даже для Марго, продавались старые рабочие комбинезоны и синтеплановые выцветшие футболки с никконской символикой, явно сменившие не одного владельца – и цена их превосходила цену первых весьма значительно.
Оружейные ряды были, пожалуй, самым удивительным изо всего на этом исполинском торжище.
Торговали тут, как и везде – удивительным старьем.