Звездные крылья

Собко Вадим Николаевич

— Ну, как ваши работы? — спросила она, и Крайнев почувствовал в ее тоне холод и неприязнь. — Скоро получите от Дорна орден?

На такие вопросы не стоило и отвечать. Вместо этого Юрий шепотом, глядя куда-то мимо нее, сказал:

— Мы вылетим отсюда через три, максимум через четыре дня.

Яринка с удивлением вскинула глаза на бледное лицо Крайнева.

— Куда вылетим?

— Куда — не знаю точно. Во всяком случае — на восток. Может быть, удастся достигнуть СССР. А может, вылетим даже на смерть, но, во всяком случае, вон

из этой тюрьмы…

— На чем вы собираетесь лететь, профессор?

— На реактивном самолете, который специально для нас строит Дорн.

— Смешно…

— А я попытаюсь эту шутку превратить в действительность. Я попробую вылететь в тот момент, когда вылететь вообще будет невозможно… — И, увидев недоуменные глаза Яринки, поспешил добавить: — Невозможно, конечно, с точки зрения наших уважаемых хозяев.

Удивление Яринки сменилось презрением. Она не поверила ни одному слову Крайнева. Была уверена, что все это придумано лишь для того, чтобы заставить ее вновь верить ему, простить его предательство.

— Все это весьма неудачно придумано, Юрий Борисович. Придумано, очевидно, специально для меня. Дорн не так наивен, чтобы оставить вас одного хотя бы на секунду возле готового к полету самолета. Придумайте что-нибудь другое…

Она говорила, не глядя на Юрия. Смотрела невидящим взглядом в окно. Ей тяжело было так говорить — она никак не могла заставить себя не верить Юрию,

— Хорошо, Яринка, — Крайнев поднялся. — Говорить нам с тобой сейчас трудно. Ты можешь мне верить, можешь не верить — это уже тебе виднее… Я не предал, а только ищу выхода. Выхода из этой бетонной могилы. И я найду его. Вот и все.

Он повернулся и пошел к двери. У порога остановился и, держась за ручку, добавил:

— Мы можем вылететь каждую минуту. Надо, чтобы ты была готова.

Яринка невольно кивнула в ответ. Крайнев улыбнулся. В это время дверь отворилась, и в комнату вошел Макс Буш. Не говоря ни слова, он приблизился к маленькому, красиво инкрустированному шкафчику, стоявшему в углу, отпер верхнюю дверку и повернул нечто похожее на выключатель. Юрий вгляделся — в секретном ящике стоял маленький микрофон.

«Все погибло, — подумал Крайнев, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. — Он все слышал».

Переводя взгляд с Крайнева на Яринку, Буш сказал:

— Ваш план наивен. Дорн никогда не даст вам даже приблизиться к машине, если она будет готова к полету. Во всяком случае, рекомендую вести себя осторожнее. Ваше счастье, что сегодня у микрофона дежурил я.

Он посмотрел на Крайнева, на Яринку и тихо продолжал:

— Мы подготавливаем вам побег. Еще не все ясно, но такая возможность не исключена. Повторяю еще раз — осторожность!

Он снова включил микрофон и запер дверцы шкафа. Потом отошел к двери и остановился спиной к ней.

Юрий вздрогнул. Правая рука Буша неожиданно поднялась, и крепко сжатый кулак застыл в воздухе. Это было старое, традиционное приветствие красных фронтовиков.

Буш

кивнул, и впервые Юрий увидел на его лице улыбку. Не сказав больше ни слова, он исчез за дверью.

Яринка и Крайнев стояли ошеломленные.

— Вот уж не думала…

Юрий кинулся к ней и закрыл ей ладонью рог.

— Т-ш-ш…

Он показал глазами на шкафчик, где стоял микрофон, и похолодел. Сколько было разговоров, сколько планов было продумано здесь словно специально для того, чтобы Дорн мог все это услышать. Ни одна их беседа не оставалась тайной. Об этом страшно было даже подумать.

— Всего хорошего, — сказал Крайнев, — я надеюсь завтра увидеть вас в лаборатории.

Яринка ничего не ответила, только улыбнулась неожиданно для себя весело и спокойно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Дорн подвел к Крайневу высокого широкоплечего человека в пилотском шлеме и отрекомендовал его. Это был летчик-испытатель.

В тот день готовился первый пробный полет. Изящный металлический красавец стоял на нешироких рельсах наверху катапульты. Сжатый воздух должен был дать первый сильный толчок самолету. Несколько секунд он с огромной скоростью пробегал по рельсам и оказывался в воздухе, не требуя разгона по земле. Крайнев уверял Дорна, что перегруженный реактивными ускорителями самолет не оторвется от земли без этого приспособления.

Юрий знакомил пилота с управлением ракетами. К его удивлению, пилот уже имел опыт в этом деле. Очевидно, в Германии тоже работают над этими проблемами и даже достигли некоторых результатов.

Крайнев, Дорн и пилот поднялись на катапульту к самолету. Показывая пилоту систему управления, Крайнев подумал: как хорошо было бы сейчас столкнуть вниз Дорна и пилота, дать полный газ и… очутиться с разбитой машиной на земле, — иронически завершил он свою мысль. Самолет мог взлететь только от мощного толчка сжатого воздуха. Никто не захочет помочь Крайневу подняться в воздух. Кроме того, в баках сейчас нет ни капли бензина. Дорн, действительно, очень тщательно относился к своим обязанностям тюремщика.

Пилот сел в кабину. Он сидел там, осваиваясь и привыкая к управлению. Лицо его было серьезно и сосредоточенно. Он знал — со скоростью в восемьсот километров шутки плохи.

Крайнев стоял около одной из ракетных установок, под крылом самолета. Уже не впервые нечто подобное приходило ему в голову. Мы привыкли к тому, что ножницы служат для резания бумаги или материи, и очень мало кто может представить себе ножницы — как копье. А между тем швырнуть ими во врага и ранить его — совсем нетрудно. Мы привыкли к заранее предназначенным функциям предметов или машин, а для того, чтобы выявить новую функцию, нужно обладать либо фантазией, либо основательным техническим образованием. На этом именно и строится план побега Юрия Крайнева. Вот удастся ли только осуществить этот план?