Звездные крылья
Шрифт:
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Любовь Викторовна Берг приехала на строительство среди зимы. Ее появление не ознаменовалось ничем особенным. Просто в конструкторском бюро появилась женщина — техник-конструктор, переведенная сюда с одного законченного строительства на Урале. На третий день после своего приезда она приступила к работе. Специальностью ее была механизация строительства. Здесь, в конструкторском бюро, и познакомился с ней инженер Гучко.
Однажды он зашел в большую светлую комнату, где за высокими дубовыми столами сидели конструкторы, спросил товарища Берг и медленно
Многие работники конструкторского бюро знали чрезмерную нервозность прораба кузницы и с интересом наблюдали сцену, происходившую около столика Берг.
— Я прораб кузницы, — солидно отрекомендовался Гучко.
— Очень приятно, — приветливо откликнулась Берг.
— Вам очень приятно, — вдруг, не выдержав солидного тона, вспыхнул от гнева Гучко, — наши заказы маринуются здесь по три недели. Это вам тоже очень приятно?
— Ваш заказ поступил к нам вчера и будет готов завтра в два часа дня. Это очень короткий срок, но я постараюсь уложиться. Вчера вы сами согласились на этот срок.
Берг произнесла это без всякого намека на волнение или испуг. Она даже не смотрела в сторону инженера.
В первое мгновение Гучко остолбенел от неожиданности. С ним, с прорабом кузницы, могут так разговаривать?
— Приказываю вам сделать эти чертежи сегодня к одиннадцати часам вечера.
Голос его звучал резко, но на Любовь Викторовну это не произвело никакого впечатления. Она молчала.
Гучко стал задыхаться, злость душила его. Он круто повернулся и пошел к начальнику конструкторского бюро. Конструкторы проводили его глазами до самых дверей. Только одна Берг не смотрела туда, словно инженера Гучко и не было. Дверь в кабинет начальника с грохотом захлопнулась, и в комнате наступила тишина. Несколько минут конструкторы работали спокойно. Потом к ним донесся шум голосов. Еще через минуту в двери показался вконец разгневанный прораб. Начальник бюро шел за ним, пытаясь его в чем-то убедить.
Эти попытки оказались явно безуспешными, и. поняв это, начальник тоже рассердился и сказал:
— Завтра в два часа все будет готово. Так мы вам обещали и свое слово сдержим. Разговаривать с вами сегодня я больше не намерен.
Он резко повернулся и скрылся за дверью своего кабинета.
Гучко кинулся к столику Берг.
— А вы что, тоже со мной разговаривать не собираетесь.
— Завтра в два часа все будет готово, — приветливо сказала Берг.
— Вы понимаете, что послезавтра полиспаст нужен мне уже готовый, а не только начерченный.
— Я сделаю все, что в моих силах, но думаю, что о полиспасте вам следовало позаботиться на несколько дней раньше.
Гучко ничего не ответил и направился к выходу. Он и сам прекрасно понимал, что дело с полиспастом затянулось исключительно по его вине, как раз это и бесило его больше всего. Прошло полчаса, и тишину в бюро нарушил телефонный звонок.
— Товарищ Берг, вас просят, — сказал один из конструкторов.
— Наверное, Гучко, — улыбнулась Любовь Викторовна, подходя к телефону.
— Вряд ли…
— Слушаю. Товарищ Гучко? Да, это я, Берг.
В трубке что-то
— Нет, товарищ Гучко, — наконец сказала она, — к одиннадцати никак не успею, но к двум ночи постараюсь сделать. Оставьте людей на третью смену, а я вас не подведу.
Конструкторы удивленно переглянулись. Берг послушала еще минуту, как Гучко рассыпается в благодарностях, и повесила трубку.
— Не стоило такой свинье одолжение делать, — послышался тихий голос.
— Разве это ему одолжение? — удивилась Берг.
— Сам кашу заварил, сам пусть бы и расхлебывал.
Берг в ответ только пожала плечами.
Поздно ночью, когда тишина заполнила коридоры главной конторы, инженер пришел за чертежами. Берг вручила ему их точно в два часа. Прораб был до того растроган, что поцеловал ей руку.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Полоз сидел в глубоком, немного для него низком кресле. Валенс смотрел на него из-за стола. Он внимательно слушал, что, а главное — как говорит прораб Полоз. Инженер Бабат неподвижно стоял у окна.
Полоз очутился в этом большом кабинете неожиданно для самого себя. Причин, заставивших Полоза приехать в Киев, было несколько. Основной была та, что на строительстве некоторые инженеры, среди которых был и Гучко, категорически возражали против проекта Полоза ставить тепляк, а потом уже строить в нем ТЭЦ. Поэтому пришлось срочно лететь в Киев за разрешением высшего начальства.
Полоз рассказал Валенсу обо всем: об опоздании чертежей окончательного варианта электроцентрали; о необычайно лютой и снежной зиме; о своем проекте строительства ТЭЦ в тепляке; о консультации деда Котика и еще нескольких плотников. Под конец Полоз хотел сказать, что если ему не позволят строить тепляк, то он снимает с себя ответственность за окончание ТЭЦ в установленный срок, но подумал и не сказал.
Валенс смотрел ка стол, на листок белой бумаги, лежавший возле чернильницы, и не торопился с ответом. Инженер Бабат не собирался говорить первым и потому сосредоточенно молчал.
— Как там поживает Соколова? — неожиданно спросил Валенс.
Полоз не ожидал такого вопроса. Он ответил, что Вера Михайловна прекрасный инженер, а еще лучший начальник строительства.
Выслушав ответ, Валенс взглянул на Бабата:
— Что скажет товарищ Бабат?
— У нас еще нет практики строительства таких высоких тепляков, — медленно и осторожно ответил Бабат. — Следует учесть, что конструкция деревянная, а дерево очень непрочный материал. Я бы советовал хорошо подготовить и организовать все работы, чтобы весной быстрыми темпами закончить строительство.
Валенс помолчал.
— Вы думаете, это дело безнадежное?
— Может быть, и не безнадежное, но, во всяком случае, очень рискованное.
Валенс перевел взгляд на Полоза. Тот понял его взгляд, как приглашение высказаться.
— Товарищ Бабат совершенно прав, — сказал прораб, — предприятие это рискованное. Но одно дело стремглав бросаться с моста в воду, не зная броду, и совсем другое — если на основе точных расчетов я собираюсь строить тепляк. Я отвечаю за каждого человека ка своем участке и за сроки строительства.