Звёздные прыгуны
Шрифт:
– Гнед слышал, чужак ищет себе подобных.
– Что? Да! Ты что-нибудь знаешь о них?
Неужели! Наконец! После стольких дней бесплодных поисков. Удача!
– Гнед знает, - с видом, проводящего важный ритуал, собеседник запустил скрюченный палец в нос и принялся ковырять там.
– Где, где ты их видел, когда?
– Гнед знает, - палец был извлечен, а добытое подверглось пристальному осмотру.
–
– Недавно, совсем недавно, луна только один раз успела умереть и родиться вновь.
Дункан почувствовал, как сердце забилось сильнее. Она, он увидит ее!
– Платок, - из рюкзака Трегарт выудил платок, - такой вещи ты не видел у них... у одной из них?
– Видел.
В это просто невозможно было поверить. Мечты оборачивались явью.
– Где?
– Гнед больше ничего не скажет, - неожиданно отрезал абориген.
– Почему?
– Слова Гнеда могут слышать лишь уши освященного.
– Освященного?
– Только прошедший Ритуал может быть посвящен в тайну.
– Какой ритуал?
– Ритуал Рая!
– торжественно родил абориген.
Дункан вспомнил, что-то такое упоминал профессор.
– Я... э-э-э, могу пройти этот ритуал?
Перед тем как ответить шаман воровато огляделся.
– Не здесь, не сейчас. Как стемнеет, приходи к священной скале, - скрюченный палец указал на темнеющую у горизонта точку.
– Приходи так, чтобы тебя никто не видел.
Развернувшись, абориген заковылял обратно к деревне.
12.
Новый знакомый без всякого ритма самозабвенно колотил в потертый бубен.
– Урта, о-о-о, Урта!
Неловко задирая коротенькие ножки, он еще и пытался прыгать вокруг костра.
– Слушай, Гнед...
– Дункан поморщился - перекричать орущего шамана с его музыкальным инструментом оказалось довольно сложно.
– Урта!
– Гнед, я... это...
– действо все меньше и меньше нравилось Дункану. Что-то в происходящем было не так. Почему низкорослый шаман согласился помогать чужаку? Более того, первым подошел к нему? Да еще и проводит над ним один из самых главных ритуалов... или не главный? Кажется, профессор говорил, Ритуала Рая удостаиваются только избранные?.. Дункан корил себя за то, что слушал откровения ученого в пол
– Врата, врата!
– шаман сыпанул чего-то в костер, и тот заискрил праздничным фейерверком.
– Ох, черт!
– Дункан отошел подальше.
С другой стороны, что мог ему сделать этот волосатый дикарь? Одна рука нащупала складной нож, вторая сжала его реликвию - платок. Ну, попрыгает, покричит... вот если предложит какую гадость выпить, тогда поглядим.
– О-о-о, и прими!
– горячка Ритуала, пляски начала овладевать Гнедом. Ему казалось, даже статуя богини, над священной скалой, одобрительно улыбается.
– Достойного!
Скоро, скоро! Проклятый Гнус, ты узнаешь, как переходить тропу великому Гнеду, на своей собственной, рыжей шкуре, ты почувствуешь его месть, которая настигнет тебя даже там, в недоступном раю. Месть, руками обожаемой Урты!
– Трагарта!
Гортань с трудом родила непривычное имя. Ничего, это даже лучше. Чужак - это хорошо, очень хорошо. Гнед представлял, как рассердится богиня, он почти собственной шкурой ощущал, как гнев Всемилостивейшей обрушивается на головы...
– Прими Трагарта!
Открыть Врата еще раз, в неурочный час, почти сразу после первого Ритуала. Гнед долго думал, как отомстить обидчику, пока не придумал. Богиня рассердится, а, рассердившись, убьет обоих - Гнуса и нарушителя. Была трудность найти безумца, согласного пройти Ритуал и этим навлечь на себя гнев Всемилостивейшей и неминуемую гибель. Чужак, чужак пришел, как нельзя кстати, воистину, сама Урта послала его Гнеду, дабы он мог совершить задуманное.
– Открой врата Рая!
Гнеда начала бить мелкая дрожь, все поплыло перед глазами.
Дикарь задергался, словно припадочный.
– У тебя все нормально?
– осторожно спросил Дункан.
– Рай, рай, рай!
– выталкивали побелевшие губы.
Корявый палец указывал на скалу, расцвеченную бликами костра.
Помимо воли, Дункан взглянул туда.
– Что за черт!
Или у него слезятся от проклятого дыма глаза, или шаман сыпанул галлюциногенов в огонь. Скала, твердый камень, он... дрожал. Дункан мог поклясться, по серой поверхности даже прошла рябь.
– Что за...
– Иди туда!
– изломанным перстом дикарь повелительно ткнул в камень.
Неожиданно, Дункан почувствовал, что ему сделалось страшно.
– Э-э-э, нет, я, пожалуй...