Звездные снайперы. Сталинград XXII века
Шрифт:
— Понятия не имею. Катер вроде цел. По крайней мере, с видимой нам стороны.
Брюннер медлит, смотрит на чужаков, а потом недвусмысленно указывает на свою винтовку:
— Я правильно тебя понял?
— Всего тридцать штук, — говорю нарочито бодро. — Перестреляем, как куропаток.
— А если остальные сбегутся?
— Тогда и посмотрим.
— Начнем с «лейтенантов», — Брюннер вскидывает винтовку.
— Хорошо.
Снять их нам кажется плевым делом. Плохо лишь то, что чужаки рассеялись. Раньше они бросались сворой, и отстреливать их было гораздо легче. Теперь ведут себя иначе, медленно
— Огонь!
Два выстрела, и оба «лейтенанта» валятся мордами в пыль. Затем очередями палим по чужакам. Твари мечутся в растерянности, уж нападения с тыла они никак не ожидали. Пока они приходят в себя, мы успеваем уложить с десяток. Сейчас чужаки ринутся на нас, и пока они будут сокращать расстояние, мы будем сокращать их количество. Маленькие, верткие, стремительные, они, конечно, трудные мишени, но их природная ярость служит им дурную службу.
Чужаки, наконец, засекают, откуда ведется стрельба, но то, что происходит дальше, поражает меня. Твари не кидаются на нас вопреки ожиданиям. Они рассредоточиваются и залегают!
Мы не можем поверить своим глазам — эти уродцы начали играть против нас по нашим правилам. То, что изменение их поведения произошло одновременно с прилетом белесых, теперь не вызывает сомнений. Но чтобы настолько!
— Мне это не нравится. Ох, как не нравится, — изумляется Курт.
Если наша задача еще минуту назад была сложной, но осуществимой, то теперь она становится чертовски трудной, а может, и вовсе невыполнимой. Двое бойцов против оравы чужаков, залегших за обломками в позиционном бою, когда противники если и перемещаются, то очень незначительно. И у кого шансы на победу?! Да они просто массированным огнем прижмут нас к земле, не дав носа высунуть, обойдут с флангов, и привет! Как говорится — пишите письма.
Чужаки, однако, огонь не открывают, видимо, оценивают ситуацию. Что ж, и на том спасибо. Вероятно, уверены, что на данном участке людей нет, и растерялись. Совершенно не свойственное им поведение!
— Что предпримем? — поворачивается ко мне Курт.
— Надо почаще менять позицию. Один прикрывает — второй перемещается.
— Почему они не начинают действовать? — нервничает Брюннер.
— Прикидывают, что и как. Времени у них много.
— Свиньи, — ругается Брюннер. — Паршивые свиньи.
— Полностью с тобой согласен, но надо спешить. Слева от тебя хорошее укрытие, переползай туда. Я двину правее. Нам фланги надо прикрыть, не ровен час обойдут.
Брюннер ползет в сторону укрытия, явно не довольный тем, что позволил вовлечь себя в эту авантюру.
Я в это время через узкую щель в обломке стены наблюдаю за чужаками, готовый стрелять, если хоть одна четырехглазая башка высунется. Брюннер беспрепятственно преодолевает расстояние и занимает позицию.
— Порядок, действуй.
Теперь мы меняемся местами, и я, усиленно работая локтями, ползу правее. Здесь и обзор получше, и сектор обстрела больше. Могу держать на прицеле этот участок плюс правый фланг. Если чужаки попытаются нас обойти, встречу их во всеоружии.
—
— Что? — переспрашивает Брюннер. Голос у него глухой, словно из-под воды говорит.
— Готово! — громко кричу я.
— А?
Что-то непонятное творится со связью. За все время, что мы здесь в будущем, с такой проблемой сталкиваюсь в первый раз. Смотрю в сторону Брюннера. Несколько десятков метров — мизерное расстояние для устройств связи. Какая-то чертовщина творится. Кричу ему:
— Ты меня слышишь?!
— С трудом! — булькает в ответ Брюннер.
Еще не хватало остаться без связи в такой момент! В Отечественную, когда мы шли в тыл к противнику с напарником-наблюдателем, вырабатывали собственную систему знаков и жестов. Каждый жест обозначал определенный сигнал. Так же поступали и немцы, в этом я не сомневался. Но мы-то с Брюннером ничего не обговаривали. Кто ж знал, что тут начнутся такие пляски? И все же я надеялся, что мы поймем друг друга. Курт в пределах моей видимости, и тоже видит меня.
Чужаки все еще не предпринимают никаких действий, чего-то выжидая, и я решаю начать первым. У нас, в отличие от них, времени совсем нет.
— Я брошу гранату, а ты снимай тех, кто высунется!
— Что?
Поворачиваюсь на бок, достаю гранату, демонстративно верчу в руке, чтобы Брюннер все видел, а потом делаю жест, будто ее бросаю. Курт кивает. Готовлюсь к броску, определив расстояние. Брюннер следит за моими действиями, держа винтовку наготове.
— Ну, с Богом! — говорю сам себе и бросаю цилиндрик гранаты в сторону чужаков. Раздается мощнейший взрыв. Уж бабахнуло, так бабахнуло! Надеюсь, что попал именно туда, куда метил. На меня сверху сыплются камни и щепки. Я рассчитывал бросить гранату таким образом, чтобы мой взрыв накрыл правую сторону позиций. Брюннер же должен был расстреливать высунувшихся из-за укрытий чужаков.
Дым постепенно рассеивается. Вижу, как Курт стреляет по врагу, давая короткие очереди.
Теперь настает мой черед. Высовываюсь и открываю огонь. Некоторые чужаки, оглушенные или контуженные взрывом, на некоторое время теряют ориентиры и становятся отличными мишенями. Пока это походит на тир. Но чужаки быстро очухиваются, их автоматические винтовки ухают, заставляя нас вжаться в землю. Крошки камня брызжут в разные стороны. Откатываюсь на заранее примеченную позицию чуть правее. Вовремя! Мощная бетонная плита, за которой я прятался, разваливается на куски, словно сделана из папье-маше.
Резво они начали! Долго нам под таким огнем не продержаться. Гляжу в сторону, где укрывается Брюннер, но там все сокрыто в дыму. Жив ли он? В наушниках что-то булькает, и я понимаю, что немец жив, но что пытается мне сказать, ума не приложу.
Высунувшись из укрытия, вижу за одним из обломков черный шлем чужака и раскалываю его с первого выстрела. Еще одной тварью меньше!
И тут нас накрывают плотным огнем. О том, чтобы высунуть нос, и речи не может быть. Откатываюсь чуть назад-вправо, помня, как разлетелась на куски плита. Прав был Курт, когда не хотел ввязываться в поиски катера. Все пошло наперекосяк. Тут мы долго не продержимся. Видимо, пришла пора отступать в переулок и пытаться скрыться. Там, в узком месте, у нас хотя бы есть небольшое преимущество.