Звездные судьбы (Исторические миниатюры)
Шрифт:
Анастасия Андреевна поспешила к императрице, чтобы убедить ее: никакой иной княжны Владимирской, кроме нее, нет и быть не может, а сама она ни на что не претендует: получить спокойный уголок, вести размеренную, уединенную жизнь. После утраты мужа и сыновей светская жизнь для неё немыслима.
Екатерина предложила Анастасии пожить в монастыре, на правах гостьи. Избран был Ивановский женский монастырь в самом центре Москвы. Там княжне Владимирской предоставили прекрасные покои с садом перед окнами, все её приказания выполнялись мгновенно. Она ни в чем не испытывала нужды. Создать такие условия для наследницы одного из самых значительных
Анастасия поняла все правильно: власти денег Екатерина боялась не меньше, чем политических интриг. Княжна Владимирская подписала бумаги о передаче всех своих капиталов, земель и доходов с них государству, а сама постриглась в монахини под именем Досифеи. На этом великосветском пострижении была, пожалуй, вся Москва. Не было только Алексея Орлова-Чесменского, который вообще объезжал Ивановский монастырь за версту с тех пор, как там поселилась княжна Владимирская. Орлов считал, что это обманутая им женщина, что слухи о её смерти - ложь, специально пущенная Екатериной, и панически боялся встречи со своей итальянской любовью.
А монахиня Досифея прожила ещё почти сорок лет в монастыре. О ней говорили, что она может предсказать будущее, отвести беду, вылечить неизлечимую болезнь. Правда это или вымысел - трудно сказать. Похоронили её в Новоспасском монастыре, в усыпальнице бояр Романовых, как последнюю представительницу этого рода - боярского, не царского. На серой плите значились лишь монашеское имя и день кончины - 4 февраля 1810 года.
Дотошные историки утверждают, что княжна Владимирская - это изощренная выдумка самой Екатерины, спрятавшей под этим "псевдонимом" подлинную дочь императрицы Елизаветы и её морганатического мужа, графа Алексея Разумовского. Потому и допрашивала она несчастную с таким пристрастием, что знала о существовании вполне законной наследницы Елизаветы. И успокоилась только тогда, когда возможная соперница сама явилась к ней, а затем позволила постричь себя в монахини и удалилась от мира.
Возможно, это и так, потому что никаких князей Владимирских-Зацепиных, да ещё несметно богатых, в российской истории не было. Скорее всего, это "легенда", придуманная хитроумным князем Никитой Трубецким, дабы соперница Екатерины была, так сказать, материально заинтересована в возвращении в Россию. А потом уже было безразлично, какую сказку станет рассказывать в Европе её "дублерша", лишь бы хоть чуть-чуть походило на правду.
Что же касается "княжны Таракановой", то такой женщины вообще не существовало нигде, кроме страниц литературных произведений. По сути дела это псевдоним дочери Елизаветы, которая могла бы так назваться, не сочти её опекуны более уместным титул княжны Владимирской. Но этот образ получил куда большую популярность, чем две живые женщины, послужившие его прототипами.
История фантастическая, неправдоподобная, просто предназначенная для того, чтобы о ней писали романы. Но ведь это было на самом деле. Трудно только отделить вымысел от правды. Настолько трудно, что иногда приходит в голову: а что, если Алексей Орлов был прав,
Может быть, подлинной дочери Елизаветы на самом деле и не было? Просто на долю одной женщины выпало сразу три судьбы?
ДЕВКА ГАМИЛЬТОН
В 1783 году княгиня Екатерина Романовна Дашкова - президент Российской Академии наук, - просматривая счета, обнаружила, что ежегодно отпускается огромное количество спирта на нужды кунсткамеры, единственного в те времена музея. Выяснилось, что в кунсткамере в спирту хранились всевозможные "уродцы", которых обожал и собирал по всему свету Петр Первый. Но, помимо этих "уродцев", в подвале кунсткамеры, в особом сундуке под ключом хранились две головы - мужская и женская, обе прекрасно сохранившиеся и обе необыкновенной красоты.
Императрица Екатерина Вторая приказала выяснить, кому принадлежали эти головы. Долго рылись в архивах, наконец, определили, что мужчина - это камергер Екатерины I Виллим Иванович Монс (по скандальным слухам, любовник своей госпожи), которому голову срубили по приказу Петра Великого. Несколько недель эта голова стояла прямо в кабинете Екатерины - "в назидание", а потом была передана в академию, в кунсткамеру. Судьба же хозяйки другой головы - женской - оказалась ещё более трагичной. Возможно, поэтому она была окружена всевозможными легендами и преданиями, некоторые из которых дожили и до наших дней.
Считалось, например, что голова эта принадлежала Анне Монс - первой возлюбленной Петра Великого, которую он уличил в измене и едва ли не собственноручно обезглавил в Москве на Лобном месте. На эту тему Андреем Вознесенским была создана трогательная поэма, где подробно описываются и переживания Анны перед казнью, и вынужденная жестокость её царственного возлюбленного, и даже то, как он целовал отсеченную голову прямо на глазах у изумленной публики. Только этот эксцентрический момент и соответствует исторической действительности: Петр действительно присутствовал при казни и действительно поднял на руки мертвую голову. И не только поцеловал её, но и повелел всем остальным присутствовавшим восхищаться её красотою. Только была это не его возлюбленная, а чужая.
Вторую легенду очень любили до революции рассказывать сторожа в кунсткамере.
"При государе Петре I была необыкновенная красавица, которую как увидел государь, так и приказал отрубить ей голову и поставить в спирт на вечные времена, чтобы все могли видеть, какие красавицы родятся на Руси..."
В какой-то степени и это правда, только голову красавице отрубили за совершенно конкретное преступление: детоубийство. Преступницу не спасло ни высокое происхождение, ни близость к императорскому двору, ни "смягчающие обстоятельства": она была незамужней, и рождение ребенка наложило бы на неё несмываемое клеймо...
Красавицу звали Мария Даниловна Гамильтон, и принадлежала она к знатному шотландскому роду, один из представителен которого перебрался в Россию ещё при Иване Грозном - Мария приходилась внучкой ещё одному знатному русскому боярину - Артамону Сергеевичу Матвееву, воспитателю матери Петра 1. Так что "девка Гамильтон" (а девками в те времена. кстати, называли фрейлин императрицы) по своему рождению могла рассчитывать на самый блестящий брак и беспечную жизнь. Увы, судьба распорядилась иначе.