Звездные трагедии
Шрифт:
В конце 1975 года Дин Рид снова объявился в столице первого в мире государства рабочих и крестьян. Он дал концерты в Риге и Таллине, а потом заехал в Москву, где 15–16 и 29–30 ноября выступил на хорошо ему знакомой сцене Театра эстрады в сопровождении оркестра Дитера Джулика. 29 ноября большой материал о нем опубликовала газета «Московский комсомолец»: статья Юрия Филинова называлась «Парень с гитарой». В ней, в частности, сообщалось что Дин по-прежнему женат на Вибке и у них вот-вот должен родиться ребенок (дочь Наташа появится на свет в мае 1976 года). Однако это обстоятельство не помешало Дину, возобновив гастроли в СССР, реанимировать свои любовные отношения с Эвой Киви.
Осенью 1977 года Дин Рид отправился в пылающий Ливан и почти
В Ливане я написал две песни – «О, Иерусалим!» и «Моя родина» – о самозабвенной преданности палестинского народа своей земле, его борьбе за свободу, его страданиях, заботах и надеждах.
Тогда же в беседах с председателем Исполкома Организации освобождения Палестины Ясиром Арафатом у меня родилась мысль снять фильм о несгибаемых защитниках лагеря Телль-Заатар, которые в течение 52 суток отражали атаки правых экстремистов…»
Между тем активная прокоммунистическая деятельность Дина Рида вновь обратила на себя внимание советского руководства. По рекомендации ЦК ВЛКСМ было решено наградить певца-бунтаря медалью Советского комитета защиты мира «Борцу за мир». Поэтому в начале января 1978 года Дин специально приехал в Москву для получения награды. Поселился в своей любимой гостинице «Украина», где весь персонал его хорошо знал и любил. Зная об этом, Дин даже пошел на необычный шаг: он дал один-единственный концерт для сотрудников гостиницы, исполнив два десятка самых популярных своих песен, включая: «Вчера», «Когда я был молодым», «Венсеремос», «Гуантанамера», «Свадебную песню», «Элоиза», «Будь моим братом», «Пусть всегда будет солнце» и др. 9 января Дину в торжественной обстановке была вручена медаль Комитета защиты мира.
Стоит отметить, что поклонники творчества Дина Рида встретили эту новость двояко. С одной стороны, Дин считался у нас одним из самых популярных артистов зарубежной эстрады, с другой – людей отпугивала его активная поддержка любых инициатив советского руководства. В народе бытовало мнение, что артист должен дистанцироваться от власти, а не душить ее в объятиях. Но Дин как будто не замечал этих разговоров и продолжал свою ярую прокоммунистическую деятельность. За это наши власти его активно пропагандировали: фирма «Мелодия» регулярно выпускала его пластинки, телевидение транслировало его концерты и фильмы с его участием, пресса писала о нем восторженные статьи, для его концертов выделялись самые престижные концертные залы Москвы – Театр эстрады, ГЦКЗ «Россия».
Из-за политической ангажированности Дина Рида недолюбливали многие отечественные артисты. Одним из таких «недругов» американского певца был Владимир Высоцкий. Вспоминает предприниматель В. Туманов:
«В один из вечеров мы с Володей (Высоцким. – Ф. Р.) приехали к нему домой на Малую Грузинскую, зашли в квартиру, включили телевизор. На экране – известный тогда международный обозреватель. Володя смотрел-смотрел и говорит: «И где только они такие рожи находят?! Ну явно на лице – ложь». Володя предложил мне сесть в другой комнате. Каждому предстояло составить список из ста фамилий – самых неприятных, на наш взгляд, людей. Первая четверть у нас совпадала, хотя порядок был разным, примерно семьдесят процентов фамилий у нас были одни и те же, а под четырнадцатым номером у нас с Володей был один и тот же человек – Дин Рид…»
В числе других артистов, не любивших Дина, был поляк Даниэль Ольбрыхский. Каждый раз, когда он встречался с Эве Киви, первое, что он делал, – интересовался: «Когда ты бросишь своего коммуниста?» Но расставаться с Дином Киви и не думала. Более того, когда в 1977 году он набрался смелости и подал на развод
В ноябре 78-го имя Дина Рида снова всколыхнуло весь Советский Союз. Дело в том, что в конце октября тот приехал на свою родину, в США, чтобы показать там свой последний фильм – «Эль Кантор» («Певец»), посвященный памяти чилийского певца Виктора Хары, зверски замученного пиночетовской хунтой. Главную роль в фильме играл сам Дин Рид. Демонстрация картины состоялась в стенах Миннесотского университета, куда актер приехал по приглашению студентов. После показа фильма Дин принял участие в мирной демонстрации в городке Делано, чем навлек на себя гнев тамошних властей. В числе двух десятков демонстрантов его арестовали за «нарушение общественного порядка» и бросили в кутузку. В Советском Союзе этот арест люди расценили как личное оскорбление, поскольку совсем недавно Дину была вручена медаль Советского комитета защиты мира. 11 ноября в газетах было опубликовано открытое письмо президенту США Д. Картеру с просьбой отпустить певца на свободу. Под этой петицией стояли подписи именитых людей: Майи Плисецкой, Максима Шостаковича, Ильи Ойстраха, Юрия Темирканова, Евгения Нестеренко. Судя по всему, президент это письмо не читал. Но ситуация и без этого «разрулилась» благополучно. 13 ноября Дин Рид предстал перед судом присяжных в округе Райт (штат Миннесота) и был признан невиновным. Об этой радостной вести сообщили практически все советские газеты, даже «Пионерская правда».
В начале 1979 года Дин Рид снова в Москве. Он принял участие в новогодней елке в Кремлевском Дворце съездов, а 9 января дал концерт в переполненном Дворце молодежи. Два дня спустя он уже выступает в редакции «Комсомольской правды», а перед самым отъездом поет в кинотеатре «Энтузиаст». Пробыв в СССР около недели, Дин вернулся в ГДР, откуда вскоре отправился на один из рыбацких островов в Северном море, где приступил к написанию сценария очередного фильма. В апреле прошли гастроли Дина Рида в Чехословакии.
В конце лета Дин снова приехал в Москву. Поселился в гостинице «Юность». Все свободное время посвящал репетициям с белорусским ВИА «Верасы», с которым ему вскоре предстояло отправиться на гастроли на БАМ, где проходил фестиваль «Огни магистрали».
На БАМ Дин уехал 4 августа и пробыл там более двух недель. Концерты проходили прямо в тайге, на импровизированных площадках (однажды Дин пел даже на крыше поезда). Вот как об этом вспоминает бессменный переводчик артиста Олег Смирнов:
«Привезли нас в Тынду. В программе значилась встреча с мэром города, женщиной, явно замученной текучкой. И вот Дин ее спрашивает: чем знаменит ваш город? Она ему сначала про соцсоревнование, про проблемы питания, а потом вдруг и говорит: „В СССР мы держим первое место по сифилису и гонорее“.
По трассе БАМа мы ехали в литерном поезде начальника магистрали. Один вагон – с журналистами, второй – «спальный» – для Дина, с конференц-залом, третий загрузили в Иркутске «спец-едой»: экспортной водкой «с винтом», икорочкой, вкусной рыбой. Дину все это не нужно было, но сопровождающие нас комсомольские вожаки пировали вовсю.
По трассе поезд шел медленно – рельсы только положили. Вдруг видим: по тайге человек идет в рваной телогрейке и треухе. Летом! А вокруг на 200 верст никакого жилья. Дин спросил: кто это там? А это, говорят ему, зэк. У него, скорее всего, пожизненный срок. Такие весной убегают, все лето по тайге бегают, а зимой обратно, на зону.