Звёздные войны: Красный урожай
Шрифт:
– А что с Ласском?
– спросила Киндра.
Джура бросил на нее косой взгляд:
– А что с ним?
– Кто-то видел, куда он пошел?
– А что?
– он не мог скрыть досаду в голосе.
– Ласск приходит и уходит, как ему вздумается. Бывает, дни проходят, а его никто не видит. Из того что я слышал…
Он не договорил, глядя вверх, на башню, которая возвышалась в самом центре академии - огромный черный цилиндр, торчащий в серое небо. Как и большую часть времени, черный дым застилал ее вершину, заслоняя небо, сбрасывая вниз большое количество пепла;
– Что ты слышал?
– спросила Киндра.
Он покачал головой:
– Только слухи.
– Я их тоже слышала.
– Она пристально посмотрела на него.
– И не только о Ласске.
– О чем ты говоришь?
– Пустяки, - ответила она и пошла в обеденный зал.
*
За полуденным обедом, состоящим из волокнистой мубасы и консервированных плодов монтра, Джура Острогот настороженно изучал обеденный зал вокруг себя. Здесь он был уже достаточно давно, чтобы понять, что насилие порождает насилие, а новость о том, что случилось с Никтером, может легко надоумить некоторых учеников захотеть продвинуться вверх в неформальной ученической иерархии, а Джура занимал недостаточно высокое место в ней, как раз подходящее, чтобы стать мишенью.
Он обедал в одиночестве, как и большинство студентов, прижавшись спиной к стене как можно сильнее. В зале много не говорили, просто стоял ровный звон посуды и подносов. Находясь здесь, с едой старались справиться как можно быстрее и вернуться к своим тренировкам или учебе, медитации и изучению Силы. Время, тратившееся на общение, считалось проведенным зря - такое поведение демонстрировало слабость, отсутствие дисциплины и бдительности, и практически подстрекало ваших недругов.
– Джура…
Он перестал есть и огляделся. Возле него стоял Хартвиг вместе с Скопиком. Их подносы были полны, но по выражению их лиц он понял, что ни один из них не собирался здесь же садиться.
– Что такое?
– Ты слышал о Никтере?
– Что, о башне?
– Джура пожал плечами.
– Это старые сплетни.
Хартвиг потряс головой:
– Он исчез.
– И что такого?
– Джура пожал плечами, возвращаясь к еде. Он заметил, что другие ученики по соседству склонили свои головы слегка вперед, чтобы подслушать разговор и понять, будет ли сказано еще что-нибудь важное.
– Он, скорее всего, спрятался где-то жалея себя.
– Нет. Я имею в виду, что он буквально исчез, - сказал Хартвиг.
– Санитар Арлджак рассказал Скопику об этом. Еще минуту назад он был в лазарете, залечивая порез на руке, а когда Арл вышел, чтобы проверить другого пациента, а затем вернулся, Никтера уже не было.
– Ну, значит, он просто ушел.
Хартвиг нагнулся вперед, понижая голос:
– Он уже четвертый за этот год.
– И что это должно значить?
– Ты знаешь, что они говорят.
Джура вздохнул, поняв, куда ведет разговор:
– Вы слишком много болтали
– Может быть и так, - сказал Скопик, заговорив впервые за все время, - а может в этот раз Ра’ат знает, о чем говорит.
Джура оглянулся по сторонам и посмотрел на него. Скопик был забраком, и его племенные татуировки и множество рудиментных рожков, растущих на голове, всегда были источником его неимоверной гордости. В разговоре он старался держать голову слегка наклоненной вперед для пущего эффекта, а из-за света за его спиной, тени от рожков напоминали кинжалы. Несколько секунд оба смотрели друг на друга в напряженной тишине.
– Мы все слышали одно и то же, - сказал Джура, сохраняя спокойствие в голосе.
– Устранение лишних, эксперименты… На что вы намекаете?
Скопик наклонился совсем близко:
– Лорд Скабрус.
– А что с ним?
– Если он похищает студентов для собственных целей, - выговорил Скопик, - тогда нужно выяснить, кто может быть следующим.
Джура издал холодный смешок, но он не получился пренебрежительным или высокомерным, как он надеялся:
– И как вы планируете получить такие сведения?
– Не я, - ответил забрак и ткнул в Джуру.
– Ты получишь.
– Я?
– Ты отлично подходишь для этого. Всем известно, что у тебя есть инстинкты выживания, как у голодной дианоги. Ты найдешь способ.
Джура отодвинул стул и поднялся одним плавным движением. С размаху он дотянулся и сжал пальцы на горле забрака, сжав их так сильно, что почувствовал, как затрещали хрящи. Все произошло так быстро, что, несмотря на силу и разницу в весе, Скопик был застигнут врасплох, но только на мгновение. Когда он заговорил снова, его голос звучал спокойно, почти небрежно и достаточно тихо, что только Джура мог его слышать.
– Острогот, на моей родной планете есть поговорка: только дурак поворачивается спиной к неоплаченному долгу. Подумай об этом.
– Скопик слегка кивнул на руку Джуры.
– Потому сейчас, поскольку ты действительно еще ценен для меня, я позволю тебе убрать руку с моего горла добровольно и сохранить лицо в глазах своих сверстников. Но в следующий раз, когда я увижу тебя, ты расскажешь мне, что ты узнал об исчезновении.
– Забрак слегка улыбнулся: - Иначе вся академия скоро будет лицезреть то, что я не думаю, что ты хочешь, чтобы они увидели - с очень-очень неприглядной стороны. Мы друг друга поняли?
Джура сжал челюсти, он был слишком зол, чтобы ответить вслух. Вместо этого он слегка кивнул.
– Хорошо, - сказал Скопик.
Потом он повернулся и пошел прочь. Когда они с Хартвигом вышли из зала, Джура Острогот отнес свою нетронутую еду в бак для отходов и швырнул ее туда вместе с подносом.
У него пропал аппетит.
*
Он вышел из столовой обратно в холод. Джура двигался сквозь снег, сжав кулаки и дрожа. Отойдя на несколько метров и убедившись, что его никто не видит, он шагнул в узкую нишу и уставился на каменную стену. Ярость пылала в его груди.