Звездный Гольфстрим
Шрифт:
Глаза закрылись, зрачки закатились вверх, и сущность по имени Вовка растворилась в сверкающей дымке, устремившись в неведомые дали и пределы Вселенной…
Пришел сон и вместе с ним…
Глава 22
ВСТРЕЧА
Вовка, развалившись, сидел в небольшом уютном кафе, миниатюрный круглый столик которого стоял на улице внутри небольшого участка, отгороженного от прохожих кадками с густыми темно-зелеными кустами, среди листьев которых виднелись красные капельки мелких, но сочных ягод. Над столиками, на высоте трех с лишним метров, темнело поляризованное стекло, защищающее немногочисленных посетителей
Тогда он переключился на улицу, где располагалось кафе. Судя по всему, город был южным — тут и там виднелись пальмы и кипарисы, а старые дома по обеим сторонам улицы постройки двадцатого, а то и девятнадцатого веков были выкрашены в белый цвет. На окнах металлическими петлями крепились теперь уже совсем забытые деревянные жалюзи, а над центральной входной дверью нависал козырек с витиеватыми железными коваными узорами. К двери, как правило, вела невысокая лестница в три-пять ступеней, по обе стороны от которой стояли пузатые напольные вазы с цветами. На верхних этажах, там, где были балконы, над окнами можно было увидеть выдвижные матерчатые полосатые солнцезащитные тенты-шторки. С общим старинным видом домов диссонировали вмурованные в стены у входа современные тактильные многофункциональные экраны домофонов.
В конце улицы между домами виднелось море с легкой белесой дымкой над горизонтом — признак очень жаркой погоды. По воздуху не торопясь, лениво проплывали прогулочные открытые флаеры. Повсюду ощущалась атмосфера отдыха и праздности.
«Сант-Эгюль», — вдруг всплыло в памяти, и Вовка мгновенно выпрямился на стуле.
Сант-Эгюль — небольшой курортный городишко на средиземноморском побережье Франции, в котором Вовка побывал несколько лет назад во время студенческих каникул. Приехал он сюда со своей однокурсницей Валей, и они прекрасно провели вместе две недели. Купались, занимались подводной охотой, плавали на подводной лодке, летали на дельтапланах, гоняли на водных лыжах и байкфлаерах, обгорали на пляжах, танцевали на дискотеках и кутили в ресторанах. Потом, правда, уже по приезде в Новосибирск, у них с Валькой все разладилось и разъехалось по швам, но как-то безболезненно и легко. Они с ней даже и не поругались ни разу. Поэтому о своей поездке в Сант-Эгюль он до сих пор вспоминал с удовольствием. А Валька вскорости выскочила замуж за их однокурсника и сейчас работала вместе с мужем на космическом челноке, обслуживающем линию Луна (Тихо) — Альтаир. И с ней и с ее супругом Вовка сохранил нормальные отношения, они даже перезванивались иногда по МИППСу.
Вовка посмотрел в ту сторону, где громоздились невысокие прибрежные скалы, с которых ныряли в прозрачную воду отчаянные мальчишки. С такого расстояния их фигурки казались совсем крошечными. Вовка протянул руку за коктейлем, обернулся и замер: у его столика стоял загорелый высокий крепкий мужчина с длинными прямыми светлыми волосами, в белых шортах, цветастой майке и сандалиях на босу ногу. Солнечные очки были сдвинуты на лоб, и на Вовку смотрели глубоко посаженные серые глаза незнакомца.
— Я сяду? — полувопрос-полуутверждение прозвучал тихо и невыразительно. Но весомо.
—
Незнакомец каким-то неуловимым движением отодвинул стул и в тот же миг оказался на нем сидящим, без всяких переходов. Раз-два! Кампари-тоник в желудке Вовки шевельнулся и тихо протестно булькнул. Крепыш продолжал смотреть на Прыгунова своими серыми пронзительными и одновременно равнодушными глазами, и от этого взгляда у Вовки мурашки по спине пробежали.
«Что за черт, кто это?»
— Вам… что-нибудь заказать? — не нашел ничего лучшего Вовка.
— Нет. — Незнакомец взял небольшой бокал, появившийся прямо перед ним в воздухе из ниоткуда, и сделал несколько глотков.
Кампари в желудке Вовки опять недобро шебуршнулось, но он решил клин клином вышибить и тоже решительно сделал пару глотков, временно придавив начинающийся утробный бунт.
Крепыш выпустил из руки стакан, и тот, мигнув, исчез. Но именно это заставило всколыхнуться мысль о том, что все это просто сон. Вот сейчас он откроет глаза…
— Владимир Иванович, это не вполне сон, как вы, наверное, подумали, — прозвучал бесстрастный голос незнакомца. — Это ментальный телепатический контакт, а обстановку я выбрал специально в вашем подсознании, где сохранились хорошие, положительные воспоминания о пребывании на Лазурном берегу.
— Да кто вы? Что вам от меня нужно?
— Владимир Иванович, кто я, вам знать совершенно необязательно, поверьте мне, — незнакомец снова взял в руку появившийся в воздухе бокал и сделал глоток. И опять стакан, мигнув, исчез.
Эта манипуляция и во второй раз произвела впечатление на Вовку. Ощущение полного бессилия и непонимания начинало злить Прыгунова. Он набрал в легкие побольше воздуха и…
— Не надо пока ничего говорить, Владимир Иванович, не надо. Лучше послушайте, что я вам скажу, — с нажимом произнес крепыш. — Я являюсь… э-э-э… ну, скажем, представителем цивилизации, которая хотела бы вернуть себе кое-что, что вам не принадлежит, а для нас представляет не только научную, но и, если хотите, культурно-историческую, я бы даже сказал, этическую, ценность.
У Вовки ёкнуло сердце: он, кажется, понял, что нужно незнакомцу.
— Правильно, Владимир Иванович, вижу, что вы догадались. Значит, я не ошибся, выбрав именно вас для разговора, — в очередной раз проделав фокус со стаканом, произнес крепыш. — Отдаете нам палеокосмонавта и забываете про все невзгоды. Больше обо мне вы не услышите. Обещаю. Ну, по рукам?
Вовка лихорадочно размышлял: «А почему он просит, а не возьмет сам? Что ему или им мешает? Похоже, и у них не все так уж просто и однозначно. Не могут они вот так спокойно, не напрягаясь, получить Объект. Руки коротки!»
Как только он это осознал, пришло спокойствие и решимость:
— Так вот, господин…
— Ну, пусть будет Фёдор Михайлович.
— …господин Фёдор… Что, лавры Достоевского покоя не дают? — вскинул брови Вовка.
— Какого Достоевского? — в свою очередь растерялся незнакомец. — А, вашего писателя! Нет, лавры здесь ни при чем. Я просто знаю, что его романы вам нравятся, вот и все.
— Ладно, проехали. Так вот, Федор Михайлович. Во-первых: не я командир экспедиции и не могу по своему усмотрению распоряжаться редчайшим артефактом. Думаю, что и капитан не вправе принять такое решение. Это, наверное, прерогатива КОНОКОМа или, скорее, Совета Земли. Во-вторых: даже если бы я захотел вам помочь, то вряд ли смог — я не умею обращаться с криоавтоматикой и кибернетикой наших… — тут Вовка прикусил язык. — Нашего центра, где находится палеокосмонавт.