Звездный патент. Тетралогия
Шрифт:
Если на расчёты Джокарту потребовалась одна —две секунды, то на подсказку офицеру ушло почти три. И последнее слово прозвучало уже после того, как всё произошло.
— …к воде! — Балу подпрыгивает, чуть нарушая законы тяготения, и зависает перед самым червём, который уже ждет его у кромки воды.
Зависает на лишнюю долю секунды. И это спасает ему жизнь.
Бессмертный тут же вздрагивает, но страшный гравитационный удар, генерируемый одной оконечностью тела, удар, которым червь способен смять броню «Шарка», не говоря об СВЗ и
Поскольку радиус гравитационного поля, генерируемого червём, невелик — всего несколько сантиметров, а его напряженность и мощность зависят от направленности удара и неравномерны вдоль этого радиуса, Балу попадает в зону возмущения, образованную внезапным изменением гравитационного поля. Его ступни неожиданно взлетают вверх, слышен хруст позвоночника, который у обычного человека оказался бы переломан таким рывком. А сам Балу, дернувшись, словно кукла-марионетка, у которой кукловод решил поменять местами голову и ноги, флюгером улетел в озеро.
Разгадки тому фокусу, что проделал штурмовик, не существует. Но уже давно было установлено, что некоторые атлеты-прыгуны или игроки — баскетболисты зависают в воздухе дольше, чем это допускает их масса, помноженная на силу толчка. Так же как не у всех пилотов активируется «Глаз орла» — способность принимать верные решения, у штурмовиков дар нарушать законы физики встречается только у одного на двадцать человек. И речь при этом идёт чуть ли не о метафизическом свойстве молекул тела изменять движение с хаотичного на упорядоченное под воздействием волевого импульса.
Простая задача — представим два абсолютно идентичных вольера, с сотней попугаев в каждом. В одном вольере попугаи сидят на жердочках, а во втором — одновременно взлетели. Одинаков ли окажется вес этих вольеров?
У штурмовиков это называлось «Эффект Ариэля».
Однако Балу обладал не только этим даром, но и невероятно прочным скелетом.
Джокарт, услышав хруст костей пехотинца, не надеялся, что Балу, упав в озеро, когда-нибудь вынырнет на поверхность.
Но он вынырнул. И сразу рванулся к берегу. Судя по его шумному, с присвистом дыханию, пехотинцу пришлось нелегко. Червь, растянувшийся вдоль кромки воды, тут же оживился.
— Спен-сер! Маят-ник! — с каждым быстрым гребком выкидывал слоги Балу.
Пилот, словно получив зашифрованное послание, тут же побежал к червю.
— Быстрее! На пять шагов сзади меня! — отдал он, в свою очередь, команду Джокарту.
Когда до червя осталось пять метров (для Джокарта — примерно десять) и бессмертный, отреагировав на новую цель, изогнулся, вновь собираясь для броска и для удара, Спенсер рухнул на землю, разбивая в кровь локти и колени. Но когда червь был почти готов вбить пилота в каменистую прибрежную почву, из воды
— Теперь — я! — неожиданно ясно осознал план офицеров Джокарт и ринулся вперёд, перепрыгнув через лежащего Спенсера.
Червь реагирует снова. Джокарт, оттолкнувшись , прыгает вперёд и вверх. В это время Спенсер с низкого старта кидается головой прямо в тушу врага, а Балу с криком «Коррида!» обхватывает ту его оконечность, которая отработала запас для удара.
«Что дальше?» — с замиранием сердца успел подумать Джокарт, и тогда происходит невероятное.
Червь, вместо того чтоб ударить Балу или Спенсера — на выбор любого из них, пытается достать Джо-карта.
Джокарт мгновенно почувствовал, как по пяткам бьёт железная ладонь, и взвился ещё выше, изогнувшись назад. Потому что Балу успевает изо всех сил (а у Ферзя сил много, много больше, чем у пешки!) дернуть червя на себя, и тот снова промахивается, но уже существенней.
Очнулся Джокарт оттого, что ему брызгали в лицо водой и хлопали по щекам.
— Живой? — Над ним стоял Балу, он и лил из ладоней воду.
Спенсер уложил голову курсанта себе на колени и ритмично, от всей души, хлестал по лицу.
— Где?.. — спросил Джокарт, и даже небольшое усилие, чтобы вытолкнуть из груди воздух для одно-го-единственного слова, тут же отозвалось болью в голове.
— Вот. Пошёл поплавать, — поняв его вопрос, кивнул в сторону озера Балу и тоже опустился рядом на колени, чтобы расстегнуть на груди курсанта комбинезон и облегчить Джокарту дыхание.
Курсант попытался скосить глаза, но ничего увидеть не смог, подхваченный водоворотом головокружения.
И опять Балу пришлось брызгать водой, а Спенсеру — хлопать по щекам, правда — намного слабее, чтобы привести его в чувство.
— Что… со мной? — снова открыл глаза Джокарт.
— Ты спикировал с неба на землю, как и полагается бравому пилоту. Покинул, так сказать небеса, метров с пяти… Успел выставить руки, так что тебе удалось избежать фатального вывиха шеи… Но посадка всё равно вышла жёсткой, — перечислял подробности Спенсер, — поэтому ни шасси, ни гироскопы у тебя временно не функционируют.
— Ты сломал нос и, скорее всего, руку. — Балу был краток. — Ещё у тебя сотрясение мозга. У меня что-то с ногой, а Спенсер боднул червя до шишки на голове. Так что дешево отделались, — подвёл он итог
— А… червь? — Дышать стало легче, но теперь пришло много боли.
Тупая — в области носа, и острая, нарастающая — в правой руке.
— Червь растерялся. Меня и Спенсера он ударить не мог, потому что неминуемо пострадал бы сам. Это у них что-то вроде инстинкта самосохранения: скорпион, который никогда себя не ужалит. Пока он выбирал тебя в качестве жертвы, — кстати, молодец, сориентировался! — я сбил ему прицел. Так что ты остался жив. Потом мы спихнули его в воду… Хочешь посмотреть?