Звездный патент. Тетралогия
Шрифт:
Медицинская аппаратура недовольно пискнула, протестуя против прерывания сеанса восстановительной терапии, две контактные форсунки, прилегающие к телу пациента, когда он покоился на своем Ложе, тут же скрылись, втягиваясь внутрь. Но это, похоже, никого не волновало.
— Мне поручено сопровождать вас на Землю, в штаб внешнекосмической обороны. Начальство будет предупреждено, у вас есть двадцать минут.
И все. Кем поручено? Зачем? Хотя зачем — и так было ясно. Смущало одно: стоило ли им всем мчаться сюда, в Крепость, когда достаточно было просто отправить вызов?
Адъютант повернулся и как-то непринужденно,
Пошел предупреждать комендантство Крепости, понял Джокт. А Старик не тот человек, что будет бегать на цыпочках, наверняка еще и промаринует адъютанта в приемной! Такие слухи ходили про Старика, поэтому Джокт не сомневался, что пройдет больше двадцати минут, пока он покинет Крепость. В любом случае сделать это можно, только если ему позволит или прикажет, без разницы в данном случае, Комендант. Сам, лично или через кого-то из адъютантов. Своих адъютантов.
— Самочувствие, пилот? — Медик проявил не больше многословия, чем его предшественник — адъютант.
— Врач сказал — в норме! — бодро отрапортовал Джокт и неожиданно осознал, что ему не хочется вот так, в одних трусах, стоять и отчитываться перед командором. — Можно я сначала оденусь?
Не дожидаясь ответа, которого, вполне возможно и даже скорее всего, могло и не последовать, Джокт принялся натягивать комбинезон. А когда посреди общего молчания он справился с этим, то обнаружил с правой стороны груди нашивку «ранение в бою», красную, означающую среднюю тяжесть, и тут же почему-то вспомнилась Площадь Цветов. «Ну, все. Теперь у меня будет десять Эстел и двадцать метаморфирующих официанток]» Гаденькая, но приятная мысль вызвала на лице блуждающую улыбку. Но на это никто не обратил внимания.
— Ты видел ЕГО? — Настала очередь особиста проявить участие к происшедшему с Джоктом.
— Не ЕГО, — вскидывая голову, как только что Балу, и стряхивая с плеча невидимую пылинку, Джокт потер, нарочито медленно, шею, застывшую во время долгого лежания. — ИХ было несколько.
Наверное, такая новость заставила особиста не фиксировать поведение пилота, и он не стал щурить глаз, превратившись снова в того человека, каким увидел его впервые Джокт. Разговорчивого, понятливого, не требующего соблюдения субординации. Просто Интересующегося Человека.
— У адъютанта своя служба, у меня — своя. Извини, что прервали твой разговор с товарищами... Ты же понимаешь, как все это важно.
— Понимаю. Именно поэтому никто еще не знает всех подробностей. Я и сам, если честно, вспомнил их несколько минут назад, когда пришел в себя. А вам я обещал...
— Нет-нет! Я сам должен был тебя найти! И вовсе не собирался раскапывать чьи-то грехи, нельзя же слова воспринимать так буквально! Веришь?
— Да, наверное, — осторожно ответил Джокт.
Он уже был готов отправиться куда угодно, осталось только дождаться приказа Коменданта. А вот с этим вышла явная заминка. Сначала прошло двадцать минут, потом еще десять, и особист успел уже расспросить обо всех подробностях полета в Приливе. Старший командор-медик вызвал полковника Бар Аарона, и они о чем-то беседовали, если так можно сказать. Потому что говорил в основном полковник, поблескивая очками, что явно раздражало вышестоящего офицера, к тому же Аарон размахивал руками и показывал на экран медицинского
— Пилот Джокт! — наконец-то ожил динамик корабельного интеркома. — На двое суток вы поступаете в распоряжение начальника крепостной обороны Солнечной, заместителя главнокомандующего КС Солнечной, гелиокомандора Бисмара. Одновременно сообщаю вам о представлении к награде. За умелое управление полетной тройкой в бою и личное участие в уничтожении сил противника вы награждаетесь медалью-знаком «за отличие» четвертой степени.
— Оу! — воскликнул Джокт, не стесняясь остальных офицеров, приседая и резко согнув руку в локте.
Но это было еще не все.
— Также за проступки, порочащие честь пилота Крепости, совершенные на Земле, на вас налагается дисциплинарное взыскание в виде ареста продолжительностью в двое суток, начиная с этого часа, и взимается административный штраф в два кредита — за порчу чужого имущества. Кроме этого, за прежние заслуги и личное участие в уничтожении живой силы врага вам отдается в принадлежность один пехотный знак «Личная победа». — «Ага! Вот как на самом деле называется „клякса", которую обещал Балу!»
Насчет проступка можно было не сомневаться — комендант имел в виду то самое купание в Женевском озере, когда Балу, Спенсер и Джокт завалили червя-штурмовика. Недаром символический штраф в два кредита — всего-навсего скромный ужин в средней руки заведении — был привязан к награждению «кляксой». Вот только Джокт не понимал, зачем все это? «Отличие» четвертой степени — маленький ромб с ветвящейся молнией — это еще ясно. А ворошить старые грехи? Те, на которые намекал и особист, это-то зачем? Непонятно...
— Также за полученное ранение... черт дери, лейтенант, надеюсь, мне кто-нибудь расскажет, как ты умудрился оказаться в лазарете! — Нет, в речи Старика был определенный шарм. Умел он говорить с экипажем, даже по интеркому. Ох, умел! — Вам предоставляется отпуск длительностью двое суток, место проведения отпуска — по вашему усмотрению!
«Ну все, — понял Джокт, — я люблю коменданта, что бы про него ни говорили! И где же скрытое коварство, про которое ходит столько...»
— Ваш отпуск начинается через час, одновременно с началом отбывания дисциплинарного наказания и убытием на Землю под команду гелиокомандора Бисмара.
«...слухов... Как это понимать?»
А вот так и понимать. Никогда нельзя торопиться с любовью!
— Прошу явиться ко мне для вручения награды.
Интерком умер, чтобы воскреснуть позже.
Аарон сердечно поздравил Джокта, умудрившись найти сразу очень много слов. И про начало блистательной карьеры, и про то, что к ее окончанию наград у Джокта будет больше, чем звезд на небе. И про то, что лучше было бы ему, Джокту, не начинать такую карьеру, когда в любой момент можно оказаться в медицинском блоке, а это — лучшее, из того, что может произойти.