Звездный Портал
Шрифт:
Но Макс оказался пресловутой ложкой дегтя – он не питал пристрастия к армейской жизни и не горел желанием лезть под пули. Надо отдать должное его отцу, полковнику ВВС США (в отставке) Максвеллу Е. Коллингвуду – тот постарался не выдавать, как он разочарован в единственном сыне. Но скрыть огорчение до конца все-таки не смог, и Максу не раз доводилось услышать, как отец наедине с матерью высказывает сомнение в непогрешимости генетики.
Это сомнение укреплял тот факт, что юный Макс вообще должен был получить двойную дозу наследственности – на свет его родила Молли Грегори, в прошлом израильская вертолетчица, во время Шестидневной войны заслужившая прозвище Молли Героиня, когда затеяла перестрелку
Молли поощряла решение сына держаться подальше от армии, и он не мог не замечать ее удовлетворения от того, что сын не собирается напрашиваться на неприятности. Как ни странно, одобрение матери огорчало его. Но он умел радоваться жизни, любил общество привлекательных женщин и получал удовольствие, наблюдая метели или закаты. Жизнь дается лишь раз, и Макс не собирался рисковать ее радостями ради чьих-нибудь извращенных представлений о чувстве долга. Главная забота Макса – сам Макс.
Если у него и были какие-либо сомнения насчет собственного характера, то все его подозрения с лихвой подтвердил инцидент в Форт-Коллинз, свидетелем которого Макс стал в двадцать два года. Он работал гражданским пилотом в «Уайлдкэт Эрлайнз», летая с грузами и пассажирами между Денвером и Колорадо-Спрингс. Однажды холодным ноябрьским днем он осматривал свой двухмоторный «Арапахо», стоя под крылом с блокнотом в руках, когда на приземление пошел рейсовый двухмоторный бело-голубой «Боло»; Макс и сам не знал, что привлекло его внимание, но он почему-то решил понаблюдать за посадкой. Солнце стояло еще довольно высоко над горами. Самолет покатил по посадочной полосе, и Макс разглядел лицо широко улыбавшейся девчушки с каштановыми кудряшками в переднем правом иллюминаторе салона. Самолет уже приближался к зданию аэровокзала, когда, выпустив тоненькую струйку черного дыма, левый мотор запылал.
Ужаснувшись, Макс двинулся вперед. Должно быть, взорвался бензопровод, потому что пламя с ревом пронеслось по крылу и охватило фюзеляж еще до того, как пилот успел что-либо предпринять. Улыбающаяся девчушка даже ничего не заметила.
Из здания выскочил кто-то в белой рубашке, с развевающимся галстуком и во весь дух понесся к самолету. Но он был чересчур далеко. Огонь ревел уже над топливными баками. Макс едва успел сделать пару шагов, когда понял, что это бессмысленно, и остановился в ожидании взрыва, понимая, что все уже слишком поздно, и почти желая, чтобы всепожирающая вспышка положила этому конец.
Девчушка смотрела на него и теперь тоже заметила пламя. Выражение ее лица изменилось, и она опять посмотрела на Макса.
Этот взгляд навсегда отпечатался в его памяти.
Потом человек с галстуком пронесся мимо Макса, громко шлепая подошвами по бетону, и Макс крикнул ему вслед, что он погибнет. Но тот подлетел к самолету, рывком распахнул дверь и скрылся внутри. Девочка все еще смотрела на Макса. Потом чьи-то руки повлекли ее прочь от окна.
В этот миг все и произошло.
Самолет превратился в огненный шар. Волна жара прокатилась над Максом, бросившимся ничком на бетон.
Так он и постиг свою сущность.
Люди чаще всего осознают наступление решительного момента собственной жизни лишь впоследствии, мысленно оглядываясь в прошлое. Поход в книжный магазин приводит к встрече, ведущей прямиком под венец. Знакомство с попутчиком в позднем такси может перейти в дружбу, два года спустя обеспечивающую повышение по службе. Заранее не угадаешь.
Макс пережил поворотный момент вскоре после взрыва в Форт-Коллинз, когда запланированное обольщение не состоялось и ему надо было как-нибудь убить время в приятное весеннее воскресенье. Друзья уговорили его посетить
Ласкер оказался летающим фермером, владельцем нескольких тысяч акров на северной границе. Он тогда только-только приобрел «Мститель» на аукционе и уже начинал в этом раскаиваться, когда Макс, не желавший обедать в одиночестве и высматривавший компанию, узрел сперва самолет, а затем крупного мужчину с обветренным лицом – тот сидел на стуле задом наперед и озабоченно разглядывал машину.
Потрепанный «Мститель» стоял кособоко, краска на нем облупилась. Но что-то в нем затронуло романтическую душу Макса – этот грозный, прекрасный, терпящий бедствие самолет воплощал в себе ожившую историю. То была первая встреча Макса со старой боевой машиной. Она-то и перевернула всю его жизнь.
– Да, тут придется поработать, – заметил Макс Ласкеру.
Ласкер разговаривал с самолетом.
– По-моему, я погорячился, – сказал он.
Тогда-то Макс и начал заниматься старинными самолетами. Заключив сделку с Ласкером, он потратил несколько недель на восстановление «Мстителя»: нанял специалистов, чтобы те поменяли мотор и подтянули гидравлику, установил электронное оборудование последнего образца, заново выкрасил самолет серой краской и нанес на него новый комплект эмблем и знаков отличия. Боевые звезды сверкали на фюзеляже и крыльях, и самолет собрал целую толпу, когда Макс прилетел на нем в Форт-Мокси, чтобы вернуть владельцу.
Хотя расставался он с машиной весьма неохотно. Ласкеру настолько понравился результат, что он вручил Максу щедрую премию. Приехавшая с ним вместе жена Джинни пришла в неистовый восторг при виде итога трудов Макса, чем навечно заслужила его искреннюю симпатию. Она сфотографировалась перед самолетом, а Том уговорил ее прокатиться. Они с Ласкером кружили над городком полчаса, а Макс дожидался их в конторе. Приземлившись, они пригласили Макса к себе на ферму, где Джинни подала обед с ростбифом. Потом они пили, болтали далеко за полночь, и Макс заночевал в гостевой комнате, как еще много раз впоследствии.
С тех пор Макс занялся восстановлением старых самолетов.
Полковник и Молли Героиня одобрили его выбор.
Под вечер Макс пробил низкие облака, заходя на аэродром Челлис в Фарго. Управлять Р-38 было одно удовольствие, и Макс чувствовал себя на седьмом небе. Однако он упустил изрядный куш. Теперь компании придется заново выставлять машину на продажу, и в следующий раз вряд ли подвернется настолько выгодная сделка.
И все же Макс считал себя скорее художником, нежели бизнесменом. И его искусство вбирало в себя не только дизайн фюзеляжа и боевые эмблемы на нем, но и сдержанную мощь двигателей, и высокие летные качества. Боевые машины «Закатной авиации» не должны гнить на газонах богачей. (Если честно, Макс даже от музеев не приходил в восторг, но там по крайней мере люди могут полюбоваться старыми самолетами в натуральном виде.)
Ну и ладно, гори оно синим пламенем! Может, он и получит за это пару оплеух, зато сегодня снова сидит за штурвалом «Молнии».
Разумеется, он установил в кабине современное навигационное оборудование, так что поймать сигнал радиокомпаса и выйти по прямой на ВПП труда не составило. На трехмильной отметке самолет шел на высоте в пять сотен футов. Макс прибрал дроссель и опустил закрылки. Индикаторы замигали, сообщая, что шасси выпущено. Огни аэродрома приближались. Макс легонько подал штурвал от себя. Левее мелькали фары машин, проносящихся по Плейнс-авеню. Как только под крыльями показался бетон, Макс закрыл дроссель и приподнял нос машины. Самолет немного спланировал и коснулся полосы колесами.