Звездный штрафбат

Бахрошин Николай

Казак потоптался немного, уселся прямо на крыльце и минут двадцать истязал инструмент жалобными аккордами, никак не складывавшимися в удобоваримую мелодию. Потом вместе со своей гармошкой убрался внутрь.

Вот и все передвижение личного состава…

Когда окончательно стемнело и мы перешли на ночное видение, рассматривать вообще стало некого, даже на предмет любования ягодицами…

Сканеры показали, что в зданиях находятся шесть человек и еще двое — где-то в глубине ангаров. Их перемещения, видел я на дисплее, случались крайне редко, происходили по небольшим радиусам и вполне вписывались в категорию

«ночных хождений по физиологическим надобностям».

Кто же вчера отсюда летал? Такое впечатление, что отсюда давно уже никто не летает, со времен первопроходцев…

Или — опять придираюсь? Просто обслуга отправила почти все наличные посудины и теперь предается приятному безделью… Но почему нужно было ставить ракетодром именно здесь, в горах, расчищать площадку явно немалыми усилиями, когда равнин и плоскогорий на этой планете, как пустых бутылок на кухне заматеревшего холостяка?! — вот чего я никак не мог понять…

А все непонятное настораживает — этот тезис не я придумал, и не мне его опровергать… Отвратительное все-таки ощущение, что-то чувствовать и не понимать, в чем тут дело… Вполне спокойный ракетодромчик… С какой стороны ни посмотри — ничего тревожного, настолько спокойный, что аж противно, аж скулы сводит от одного взгляда на эту штатскую идиллию…

— Командир, я уже засыпать начинаю, — напомнила о себе Капуста.

— Действительно, Кир, чего ждем? — поддакнул ей Цезарь. — По-моему, тут все понятно, и ничего нового мы не увидим…

— А тут такая женщина… С такой жопой… — мечтательно присвистнул Рваный. — Просто монумент отцам-основателям, а не жопа! Вот уж я бы с ней познакомился… Разика два или, например, три-четыре…

Что ж, их мнение понятно! Устами младенцев глаголет истина, а устами большинства — здравый смысл…

Нет, я сам не знал, что со мной, откуда такая неожиданная робость, и это меня настораживало. Но, честное слово, будь моя воля, я бы за пять миль обошел этот чертов ракетодром и постарался бы увести людей как можно быстрее и дальше.

Только как на это решиться? Энергии в броне — кот наплакал над разбитой банкой сметаны, кассеты для «эмок» — тоже почти на исходе, про ракеты и гранаты — и говорить не приходится…

— Жопу ты, конечно, увидел, — ехидно выговаривала Щука Рваному, — а самое главное — не заметил.

— А что может быть главнее? — искренне удивился он. — Вот разве что..

— Бывает кое-что и помимо этого! — все так же едко оборвала она. — Если у кого-то мозги стекли ниже пояса — это его проблемы, а меня, например, очень интересует этот симпатичный шаттл. На нем на орбиту можно за секунды вырваться, я знаю эту модель. Как тебе такая идея, командир? — спросила она, обращаясь уж ко мне.

— А если он не заправлен? — спросила Капуста.

— А если заправлен? Не заправлен — так и заправить можно, горючка у них точно есть!

— Тю, женщина, а кто же им управлять-то будет? — присвистнул Рваный. — Мы, чай, пехота, а не астронавты, нам Господь Бог повелел по земле ходить. Или прыгать на своих железяках…

— Ты забываешь, что я бывший электронщик? — спросила Щука. — Уж в такой-то системе разберусь как-нибудь! Да и Капуста — наводчица РУСов (ракетных установок), тоже поможет…

— Помогу! — коротко подтвердила та.

— А ты чего молчишь, Кир? — снова спросила Щука. — Как тебе такой план —

отсюда и сразу на орбиту? А там — свяжемся с нашим флотом, возьмем пеленг… Не слышу твоего командирского слова?

— Может, он тоже считает, что жопа — главнее, — хихикнул Рваный.

— Пошляк…

— Рад стараться!

Да, об этом шаттле я тоже уже думал. Нам бы только прорваться вверх, а там — свяжемся, госпожа Орбитальная Кривая куда-нибудь да вывезет… План не хуже других, в нашем положении — совсем хороший план…

— Ладно, соколы-орелики, отставить базар! — по-командирски прикрикнул я. — Распустились, загомонили, как дерьмоглоты подкоряжные! — я на мгновение припомнил страшного сержанта Градника. — Значит, слушай мою команду двумя ушами! Атакуем по схеме три-два, впереди — я, Рваный, Цезарь…

— Есть! Есть, командир! — по-уставному откликнулись оба.

— Замыкающая двойка — Щука, Капуста, — продолжил я. — Напоминаю задачу: цель — захват шаттла, первоочередное внимание обратить на средства связи и установки противовоздушной защиты, если таковые обнаружатся… Входим на ракетодром, Щука и Капуста — сразу к шаттлу, я, Цезарь и Рваный — прикрываем… Рваный! — Я!

— Контролируешь ангары! Цезарь вместе со мной — здания обслуги!

— Есть, командир!

— Это все! Начинаем через три минуты по моему сигналу. Всем все понятно?

Бойцы молчали. Ну, если вопросов нет…

— А сигнал какой? Три красные ракеты с равными промежутками? — неожиданно спросила Капуста.

Ее слова звучали вроде бы невинно, но сдерживаемая усмешка так и вибрировала в голосе.

Даже не видя лиц под забралами, я понял, что все заухмылялись, а Рваный откровенно закудахтал, давясь смешком. Три красные ракеты с равными промежутками — общий сигнал к началу нашего «штормового предупреждения».

— Обойдешься, — проворчал я. — Сигнал — слово «пошли» в наушниках, сказанное четко, внятно и выразительно. Еще вопросы? Вопросы по существу, разумеется?

Больше вопросов не было. Мои легионеры все еще продолжали хихикать.

В сущности, молодец бывшая наводчица, вовремя разрядить обстановку — тоже надо уметь. А то я, действительно, нагнал какой-то жути, и в первую очередь — на себя самого…

— Пошли! — скомандовал я.

Наша атакующая тройка взмыла в воздух и длинными прыжками двинулась к пусковой площадке. А я наконец внутренне успокоился. Началась работа, и больше рефлексировать было некогда. Двум смертям не бывать, одной не миновать, и все там будем — это совсем не новость, а общеизвестный факт бытия…

Планета Казачок. 26 июня 2189 г.

2 часа 19 минут по местному времени.

(На площадке горного ракетодрома)

Капусту убили первой, как только мы выкатились на площадку, походя опрокинув жидкое проволочное ограждение.

Откуда возник этот мощный лазерный луч, я не засек сначала, только видел, как острая, бледно-голубая нить появилась в воздухе. Луч скользнул змеей, наткнулся на ее броню, мгновенно вспыхнувшую красным ореолом, развалил ее на два загоревшихся обрубка и скользнул дальше длинной, блестящей иглой, вычерчивая дымящуюся, вскипающую кривую на термостойких плитах…