Звездный странник – 4. Властелин душ Или мир оживших покойников

Афанасьев Сергей

– Хорошо, – кивнул Сергей, берясь за ручку двери.

– Мне больше-то и не надо, – торопливо, по-старушечьи, добавила она. – Что нам, старикам, много ли времени требуется. – И она с какой-то мольбой вдруг заглянула в его глаза.

– Да ну, что вы, – торопливо произнес он. – Вы еще очень хорошо выглядите.

Алла Генриховна внимательно посмотрела на Сергея, который старательно отводил взгляд, и грустно усмехнулась.

– Серж, вы очень добры, – сказала она уже более спокойно. – Идите, я скоро.

Ужин за знакомство

прошел на удивление легко и непринужденно. Алла все-таки умела общаться с мужчинами, что она и продемонстрировала в очередной раз. Эдик, по крайней мере, был поражен. Да и Сергей на какое-то время перестал чувствовать ее возраст.

– Извините, я вас покину, – наконец сказал Эдик, в очередной раз взглянув на часы. – Поздно уже, а мне завтра рано вставать. Работа, знаете ли.

– Эдик, идите, конечно, – согласилась Алла Генриховна.

– Мы здесь сами все приберем, – кивнул ему Сергей.

– Я ваш должник, – ответил вежливый Эдик. – Спасибо за приятный вечер. Спокойной всем ночи.

И они остались вдвоем.

– Алла Генриховна, – наконец обратился к ней Кузнецов.

– Честно говоря, как то это непривычно, – поежилась она, виновато улыбнувшись. – Впрочем, наверное, не совсем правильно просить вас, Серж, называть меня просто по имени?

Он почему-то смутился.

– Вы давно здесь, на станции? – спросил он.

– В этой инкарнации? – мягко уточнила она. – Или вообще?

– В этой.

– Почти два месяца, – ответила она. – А что?

– С кем-нибудь из наших встречались? – спросил Сергей.

– Только с Ланой и Густавом, – ответила женщина. – Впрочем, вы же нас с ним видели, – добавила она.

Сергей кивнул. Снова на него нахлынули воспоминания. Заснеженные переходы и жилые карнизы Мегаполиса, серые гигантские массы монолитов, и единственное светлое и уютное место во всем этом мире – это его рабочая группа.

Он достал из шкафчика бутылку водки.

Алла Генриховна отрицательно покачала головой.

– Здоровье уже не то, – сказала она, тяжело привстав и отнеся со стола на кухню лишнюю посуду.

Он кивнул. Помедлил. Налил только себе, понимая, что это ему сейчас просто необходимо, как лекарство.

Ее морщинистое лицо, хоть и со следами косметики, но все же уже было не то, что раньше. И только глаза по прежнему таили в себе какой-то блеск, впрочем, уже с явным оттенком вечной печали и грусти.

Она тяжело села на табуретку, придерживаясь за угол стола.

– К вечеру спина начинает болеть, – обьяснила Алла Генриховна, заметив его взгляд. – Возраст.

Ела она тоже как-то по-стариковски, осторожно, маленькими порциями, тщательно разжевывая.

– За нашу встречу, – сказал он и залпом выпил.

Молча закусил. Молчала и она.

– А теперь вы, значит, работаете на Давора? – протянул он – обращаться на "ты" ему было как-то неловко и она это понимала и старательно делала вид что этого не замечает. – Вот жизнь-то как повернула.

Она тихо кивнула.

– Я всегда знала, что вы очень умны, все понимаете сходу. Извините, шеф, жизнь такая, – виновато

сказала она и снова покраснела, замялась, нервно теребя старенький платок. – Не я – так кто-нибудь другой. А я и так никому не нужна, и за последние десять тысяч лет (земных, конечно) всего два раза и была в мире. А за это время даже звезды на небе заметно изменились, – добавила она, словно оправдываясь.

Он кивнул. Ему вдруг стало жалко эту женщину. Причем, как он вдруг понял, жалко именно оттого, что она столкнулась с ним еще молодым, а значит – словно вернулась во времена своей молодости, тем не менее оставшись старой. И это, наверное, самое страшное, что можно придумать для женщины.

– Ну что ж, – сказала она как-то даже спокойно и Сергей внимательно посмотрел на сидевшую перед ним сморщенную старушку. – Моя миссия на этом будет закончена. И уже надо начинать готовиться к уходу в небытие.

– Почему? – удивился он. – Неизвестно ведь, как все пойдет дальше.

Она только усмехнулась мудрой усмешкой многоопытной женщины.

– Давайте не будем об этом, хорошо?

– Ну хорошо, – пожал он плечами.

Она вдруг быстро взглянула на него и поспешно отвернулась.

– Шеф, – торопливо произнесла она, обратившись к нему по старой привычке, но голос был уже не молодой и задорный, а старческий и дребезжащий. – Я ужасно выгляжу? – Она повернула свое высохшее морщинистое лицо, тоскливо посмотрев на него своими глубоко запавшими глазами.

Он отрицательно покачал головой, понимая, что любые слова прозвучат неестественно.

– Как вы жили все это время? – участливо спросил он, перебивая предложенную его собеседницей скользкую тему.

– Как-как, весело жила, – ответила она равнодушно-усталым голосом, по-старчески махнув сморщенной ладошкой. – Веселые компании, беззаботное времяпровождение, красивые мужчины, праздники каждый день, шампанское рекой? А потом в какой-то момент все это вдруг исчезло. Никому я вдруг стала не нужна. И ни мужа ни детей. И как оказалось – и заводить их тоже стало уже поздно. Так и прожила одна до самой своей смерти. Просидела все эти годы на лавочке во дворе с такими же несчастными бабками как и я. И умерла от идиотской болезни. Но это здесь лечится.

Сергей был в шоке ото всех этих разговорах о смертях и прожитой жизни.

– Сначала я долго выбирала, – продолжила она. – А потом как-то так вдруг получилось, что и выбирать-то стало не из кого. Подружки замуж повыскакивали – с ними стало уже неинтересно. Так вот и осталась одна. Работала. Вышла на пенсию. Денег стало не хватать. Подрабатывала уборщицей, киоскером… Так вот моя жизнь и сложилась…

– А Ники? – ошарашено спросил Сергей, непроизвольно наливая себе водки.

– Ники? – переспросила старушка, словно что-то вспоминая. – А она тоже замуж не вышла. Протянула со своим Рейнольдсом. А потом – где искать мужа? На дискотеках? Там одни малолетки и педофилы. В барах? Там либо пьяницы, либо озабоченные сексом. Она ждала, ждала, вдруг повезет? Но не судьба. Так никто ей стоящий и не встретился.