Звёздный свиток

Роун Мелани

— Ты никогда не испытывала таких мук, когда наряжалась для меня, — наконец не выдержал он.

— Сыновья более наблюдательны, чем мужья. Особенно после трехлетнего отсутствия! — огрызнулась Сьонед.

— А можно бедному мужу сделать одно предложение? Почему бы тебе не одеться как всегда? Поль ожидает увидеть мать, а не верховную принцессу в шелках и драгоценностях.

— Ты так думаешь? — с несчастным видом спросила она и вспыхнула, когда Рохан засмеялся. — Ох, перестань! Я знаю, что это глупо, но не могу не думать о том, как сильно он изменился.

— Вырос, приобрел хорошие манеры и чувство собственного достоинства, — перечислил Рохан. — Я сам прошел через

это, когда был оруженосцем в Ремагеве. Но ничто из перечисленного не помешает ему увидеть, что ты такая же красавица, какой он тебя запомнил.

— Ты опять засыпал крошками всю кровать!

— Ничего, в Стронгхолде хватит простынь и слуг, чтобы сменить их. Подойди сюда и дай мне заняться твоими волосами, ненормальная женщина!

Она села на кровать спиной к мужу, и Рохан ловко заплел ее волосы в тугую косу.

— Ну вот, ни одного седого волоса, — сказал он, закончив работу.

— Если найду, тут же выдерну.

— Если бы так поступал я, то давно остался бы лысым. Дай мне шпильки и посиди смирно. — Он свернул косу в гладкий пучок, поцеловал жену в шею и только потом сколол узел плоскими серебряными шпильками. — Вот и все. Теперь посмотри на себя в зеркало.

Она подошла к туалетному столику и кивнула.

— Когда тебе надоест быть принцем, станешь моей горничной. Не такое уж плохое место. А что касается седины… Все, к чему ты прикасаешься, превращается не в золото, а в серебро. Далеко тебе до того древнего царя — как. его звали?

Рохан улыбнулся.

— До чего же у меня хорошая, почтительная жена! Ее хлебом не корми, дай сказать мужу что-нибудь ласковое! — Он прикрыл простыней пергаменты, поднялся на ноги и потянулся. Проведя пятерней по волосам, принц широко зевнул и потянулся снова, словно хотел продемонстрировать себя Сьонед во всей красе.

— Твоя хорошая, почтительная жена просит разрешения напомнить тебе, что сегодня утром у нас полно дел! — парировала Сьонед.

— В самом деле? — Он через плечо посмотрел на кровать. — Я помню, там были какие-то бумаги, но они куда-то исчезли…

Она хихикнула.

— Кто-нибудь говорил тебе, что ты невозможен?

— Да. Ты. Все время. — Рохан подошел и развязал поясок на ее ночной рубашке. — Одевайся. Драконник может приехать с минуты на минуту.

Но отряд из Радзина опаздывал. Рохан и Сьонед ожидали его в Большом зале, и Сьонед расхаживала из угла в угол, цокая каблучками по зелено-голубому мозаичному полу. Рохан, развалившись у окна рядом со столом оруженосцев, наблюдал за женой и безмерно радовался ее нетерпению. Он и сам волновался, но благодаря врожденному стремлению все делать наоборот чем сильнее нервничала Сьонед, тем больше успокаивался он сам.

Наконец прибежал слуга с донесением, что отряд молодого хозяина заметили с Пламенной башни, и Сьонед бросила на Рохана виноватый взгляд. Выражение ее лица избавило принца от необходимости спрашивать, кто из них оказался прав. Она пригладила волосы, одернула платье, глубоко вздохнула и шагнула к огромным резным дверям, торжественно раскрывшимся перед верховным принцем и верховной принцессой. Рохан последовал за женой, с улыбкой думая о том, что как ни красива она в нарядном платье и свадебном изумрудном ожерелье, но ничто не идет Сьонед больше, чем костюм для верховой езды, подчеркивающий ее стройную фигуру и длинные ноги. Нет, поправился он, чем костюм для верховой езды или полное отсутствие всякого костюма, если не считать пышной гривы распущенных волос…

Они вместе стояли на верхней ступени крыльца. Сьонед превратилась в соляной столп, а Рохан обратил внимание на возбуждение, которое охватило

собравшихся во дворе слуг. Грумы спорили за честь принять поводья из рук Поля, повара вполголоса обсуждали, кто из них лучше помнит его любимые блюда, и Рохан заподозрил, что эта дискуссия длится не первый день. Стражи Стронгхолда построились в шеренгу во главе с их командиром Маэтой и принялись стряхивать воображаемые пылинки со своих безупречных голубых туник и сверкающих полудоспехов. Сколько шума из-за одного мальчика, удивился Рохан, совсем забыв о том, с какой помпой встречали его самого по возвращении из Ремагева. От ворот донесся выкрик: «Стой, кто идет?» Он не мог слышать ответа, но знал, какие слова произнес Чейн: «Его владетельное высочество принц Поль, наследник Пустыни и Принцевой Марки!» Гордость охватила Рохана: он оставлял сыну половину континента, раскинувшуюся от Восточных Вод до Великого Вереша; оставлял законы, которые позволяли мирно править этими землями, власть, дававшую возможность воплотить их в жизнь, и дар фарадима, чтобы охранять все это. Верховный принц посмотрел на Сьонед, которая охраняла его самого двадцать одну зиму — целых полжизни. Она пользовалась своим искусством и своей мудростью ради его блага, и пусть недовольная этим Андраде катится ко всем чертям! Вместе они составляют идеальную пару. Поль получит от Рохана силу и знания, а от Сьонед дар «Гонца Солнца». И разве имеет значение, что не она родила его?

Инстинкт подсказал Рохану, что он правильно угадал причину ее нервозности. Будь побольше времени, он успел бы шуткой разрядить обстановку. Поль был таким же ее сыном, как и его; про Янте следовало забыть раз и навсегда. При мысли о мертвой принцессе у него напряглись плечи. Он сознательно заставил себя расслабиться и взял Сьонед за руку. Какой бы вид она на себя ни напускала, Рохану достаточно было прикоснуться к жене, чтобы понять ее подлинные чувства. Ее длинные пальцы слегка подрагивали, были ледяными несмотря на весеннее тепло и вовсе не ответили на его легкое пожатие. Неужели она боялась, что подросший Поль отдалится от нее? Неужели еще не поняла, что ее права на него, дарованные любовью, в тысячу раз сильнее прав крови?

Ворота внутреннего двора открылись, и в них проехали всадники. Поль скакал первым, как и подобало юному лорду, возвращавшемуся домой. За ним следовали Чейн, Тобин и Мааркен в сопровождении десятка воинов. Но Рохан не смотрел ни на кого, кроме своего сына. Поль подъехал к крыльцу под восторженные крики слуг и церемонно поклонился родителям, не слезая с седла.

Рохан и Сьонед ответили ему предусмотренными ритуалом царственными кивками, едва удерживаясь, чтобы не рассмеяться над юношеской торжественностью Поля. Краем глаза Рохан заметил усмешку Чейна и поднятые к небу глаза Тобин. Он с трудом подавил желание подмигнуть им. Пока Поль спешивался, Рохан в сопровождении жены спустился по ступеням.

— Добро пожаловать домой, мой сын, — сказал он, и Поль отдал ему еще один предусмотренный этикетом поклон. О да, Ллейн и Чадрик обучили его хорошим манерам — но, судя по улыбке, внезапно озарившей лицо мальчика, характер его ничуть не изменился. Оставалось только следить за тем, сможет ли он бросить формальности в присутствии домочадцев Стронгхолда, которые знали Поля всю жизнь, гордились им и радовались ему не меньше, чем родители.

Поль выдержал испытание. Избавившись от необходимости корчить из себя важную особу, он бросился по ступенькам в объятия матери. Сьонед крепко прижала его к себе, а потом отпустила, чтобы он мог обнять отца. Ероша мягкие волосы сына, Рохан с улыбкой смотрел на него сверху вниз.