Звездный Тарзан
Шрифт:
Лухан заставил себя не думать об этом. Он проследил, как Хорш нажимает на кнопку связи.
— Аварийная служба, доложите обстановку.
— Пожар ликвидирован, капитан, но посадочная палуба сильно выгорела, на второй палубе тоже имеются повреждения.
— «Урею» придется принять некоторые наши истребители, сэр, — доложил офицер с палубы.
— Позаботься об этом, мистер Доулен, — согласился с ним Хорш. — Я спускаюсь, чтобы лично осмотреть палубы.
Стоя в почерневшем от языков пламени помещении, которое однажды было первым посадочным отсеком,
— Насколько сильно повреждена конструкция корабля?
— Достаточно серьезно. В таком состоянии световой перелет мы совершить не сможем, — ответил офицер, ответственный за аварийные работы.
Он показал на несущие балки над головой, искривленные взрывом, как спортивный лук.
— Они не выдержат максимальных перегрузок, сэр. Согнутся еще больше, начнется цепная реакция, и это может закончиться взрывом изнутри.
— Можно что-то сделать уже сейчас?
Офицер еще раз посмотрел на потолок и, присвистнув, сказал:
— Да, сэр, но понадобится время.
— Сколько? — спросил Лухан.
— По меньшей мере целый день, адмирал. Лухан взглянул на часы, другого выхода не было, и он понимал это. До встречи на Саэде оставалось лишь сорок шесть стандартных часов.
Глава 24
— Как он? — спросила Чесни.
— В физическом плане все в порядке. Он поправляется. Оставшаяся почка функционирует нормально, и он начинает восстанавливать силы. Аппетита по-прежнему нет и сон плохой — по ночам ему часто снятся кошмары. Все это похоже на послетравмовый стресс.
Чесни через дверь заглянула в каюту. Юноша лежал на животе, отвернувшись лицом к стене. Он был прикрыт простыней, которая, однако, не закрывала лиловато-синих шрамов. Чесни стало жаль мальчика.
— Немудрено, что он так страдает. У него есть на это веские причины.
— И более чем достаточные, — вздохнул Брандт. — Я пытался убедить его поговорить об этом, но безуспешно. Мне подумалось, что если он побудет наедине со своим другом, то ему полегчает хоть немного, и вчера отвел его в соседнюю каюту, — врач махнул рукой в сторону, — где мы храним тело. Битых два часа он стоял у стазокапсулы, гладил волосы гуманоида, но на этом дело и кончилось. Он хранил молчание, даже когда мы вернулись сюда.
Брандт покачал головой.
— Если он не выговорится, все может кончиться серьезными осложнениями.
— Хочешь, чтобы я попробовала? — спросила Чесни.
— С вами он ведет себя откровеннее, мэм. Стоит попробовать.
Тристан, казалось, совершенно не замечал присутствия Чесни, пока она не подошла к койке и не окликнула его по имени. Он чуть не подскочил от неожиданности. Голова его словно была налита свинцом. Он вопросительно посмотрел на нее глазами, полными душевной боли.
— Извини, я не хотела тебя напугать. Тебе лучше?
— Нет.
В глазах его читался
Чесни откинула закрепленное на стене сидение и присела.
— Мне показалось, что ты хочешь с кем-нибудь поговорить.
— Зачем?
Она пожала плечами.
— Это помогает скоротать время долгих перелетов гораздо лучше, чем спиртное. Твой отец гонялся бы за мной по всему космосу, если бы мы попали в тебя.
Они немного помолчали.
— Я не могу говорить об этом, — ответил юноша.
«Оставь пока эту бесплодную попытку», — решила про себя Чесни.
Она откинулась на узком сиденье и вытянула ноги, забросив их одна на другую.
— А ты довольно-таки прилично летаешь, даже отчаянно. Мне хватило одного взгляда на твой шаттл, чтобы понять: им управляет сын Неуловимого.
— Неуловимого? — Тристан был явно озадачен.
— Так прозвали твоего отца, когда он учился в летной школе. И сейчас так зовут… Если бы он видел, как ты летаешь, он очень гордился бы тобой.
Он отвел взгляд.
— Нет, не гордился бы.
Такого ответа Чесни не ожидала. Она заговорила помягче.
— Может, ты скажешь мне, почему ты так считаешь, Трис?
Он поежился, как будто собираясь снова лечь, и отвернулся к стене.
— Даже не знаю, что теперь думать о моем отце. Все эти разговоры о его предательстве, убийствах и…
— Что?! Кто тебе сказал это?
— Губернатор Реньер, — ответил юноша, мельком взглянув на нее.
— Этот мог такое сказать, — усмехнулась Чесни и наклонилась вперед. — Тристан, твой отец никого не предавал. Он выполнял свой долг, и это ему далось нелегко. Если бы он так не поступил, то всем нам пришлось бы питаться колючками и молиться на какого-нибудь деспота посреди Галактики.
Тристан промолчал в ответ, и тогда она спросила:
— Теперь тебе все ясно?
Он пожал плечами.
— Теперь тебе легче?
Тристан отрицательно покачал головой. Она недолго смотрела на него, потом убрала со лба Тристана челку. От прикосновения он вздрогнул и, закусив губу, настороженно посмотрел на Чесни.
— Ты уверен, что не можешь рассказать мне, что тебя мучает?
Он опять неуверенно пожал плечами.
— Это имеет какое-то отношение к твоему отцу?
Тристан чувствовал себя скованно, и это не укрылось от нее.
— Я не могу рассказать тебе!
— Даже если тебе станет от этого легче? Даже если после этого тебя перестанут преследовать кошмары?
— Я не могу! — повторил он, задыхаясь, и чуть не закашлялся.
Чесни показалось, что у него может произойти нервный срыв, и он выложит все, что у него есть на душе, но этого не произошло. Он просто отвернулся и больше не смотрел на Чесни.
— Извини, — помолчав, сказала она, накрыла простыней его плечи и вышла из каюты.
Вернувшись к себе, она увидела, что на терминал поступает сообщение. Чесни со вздохом села и ввела свой код. На экране появился текст. Она пробежала его глазами, потом стала вчитываться в строчки внимательнее.