Звездный зверь
Шрифт:
— Да, но кроме того, у меня с собой полный набор аргументов. Я могу привести неопровержимые аргументы…
— Один момент. Слово «требует», которое вы сейчас употребили — оно фигурирует в вашей петиции?
— Нет, ваша честь, оно вырвалось у меня из сердца, от полноты чувств…
— Ваше сердце привело вас к неуважению к суду. Вы не хотели бы выразиться иначе?
Эскланд вытаращил глаза, потом недовольно сказал:
— Беру это слово назад. У меня не было намерения проявлять неуважение к суду.
— Очень хорошо. Петиция принята.
— Думаю, двух часов будет достаточно, ваша честь, — ответил Эскланд, несколько успокоенный.
— Хорошо. Бейлиф!
— Да, ваша честь!
— Не могли бы вы где-нибудь раздобыть ящик из-под мыла?
— Ну как же… Думаю, да, сэр.
— Отлично. Поставьте его на лужайке перед зданием суда. Доктор Эскланд, мы все любим произносить речи… Так что — наслаждайтесь этим. Ящик из-под мыла на ближайшие два часа — ваш.
Лицо доктора Эскланда стало цвета баклажана.
— Вы еще услышите о нас!
— Не сомневаюсь.
— Знаем мы таких! Предатели человечества! Отступники! Вы играете с…
— Выведите его!
Бейлиф с застывшей усмешкой вывел Эскланда. За ними последовал один из репортеров.
— Ну, теперь, кажется, все в порядке, — спокойно сказал Гринберг. — Перед нами несколько вопросов, но у них одна и та же совокупность фактов. Если не будет возражений, мы выслушаем свидетельские показания для всех рассматриваемых вопросов вместе, затем перейдем к рассмотрению каждого вопроса в отдельности. Есть возражения?
Адвокаты посмотрели друг на друга. Затем поверенный мистера Ито сказал:
— Ваша честь, мне кажется, было бы справедливее рассматривать каждый иск вне связи с другими обстоятельствами.
— Возможно. Но если мы поступим так, то будем заседать здесь до Рождества. Мне не хотелось бы заставлять столь занятых людей несколько раз повторять перед судом одно и то же. У вас есть право настоять на отдельном разбирательстве фактов по вашему иску — но при этом имейте в виду, что ваш подопечный сам несет все дополнительные издержки.
Сын мистера Ито потянул адвоката за рукав и что-то сказал ему. Адвокат кивнул и заключил:
— Мы согласны с общим слушанием в отношении фактов.
— Очень хорошо. Есть другие возражения?
Возражений не было. Гринберг повернулся к О'Фаррелу.
— Судья, эта комната оборудована детекторами лжи?
— Да, но вряд ли ими когда-нибудь пользовались.
— Мне они нравятся, — он повернулся к остальным. — Детекторы лжи будут включены. Никто не принуждает вас пользоваться ими, и всякий, кто не захочет, будет приведен к обычной присяге. Только этот суд — это является его привилегией — дает юридическую оценку того факта, что кто-либо отказался пользоваться детектором лжи.
— Ну, держись, проныра, — прошептал
— За меня не беспокойся, ловкач! Сам держись! — прошептала Бетти ему в ответ.
Судья О'Фаррел обратился к Гринбергу:
— Понадобится некоторое время, чтобы настроить детекторы лжи. Не прервать ли нам заседание на ланч?
— О да, ланч. Внимание всем… суд не станет удаляться на ланч. Я попрошу бейлифа принять заказы на кофе и сэндвичи, или на что вам будет угодно, пока секретарь налаживает детекторы лжи. Мы поедим здесь, за столом. А пока… — Гринберг достал сигарету и вертел ее в руках. — У кого-нибудь есть спички?
А снаружи, на лужайке, Ламокс, поразмыслив над трудным вопросом о наличии у Бетти права отдавать приказания, пришел к заключению, что у нее, возможно, особый статус. Каждый из Джонов Томасов вводил в свою жизнь личность, подобную Бетти, каждый настаивал, чтобы личности, о которой идет речь, во всем потакали. И этот Джон Томас начал аналогичный процесс с Бетти, поэтому лучше продолжать делать то, что она хочет, до тех пор пока это не слишком сложно. Он улегся и заснул, оставив бодрствующим сторожевой глаз.
Он спал беспокойно, раздражаемый волнительным запахом стали. Спустя некоторое время Ламокс проснулся и потянулся так, что клетка прогнулась. Ему стало казаться, что Джон Томас ушел слишком надолго. Следующая мысль была о том, что ему не понравилось, как был уведен Джон Томас… нет, ему это ничуть не нравилось. Он задумался, что ему следует предпринять? И нужно ли вообще что-нибудь предпринимать? Что сказал бы Джон Томас, если бы оказался здесь?
Вопрос был слишком сложный. Ламокс улегся и осторожно попробовал прутья клетки. Он воздержался от того, чтобы их есть, просто пробовал их на вкус. Немного горьковато, но ничего.
А в здании суда шеф Драйзер закончил давать показания, и его сменили Карнес и Мендоза. Никаких новых и неожиданных обстоятельств не вскрылось, и детекторы лжи оставались немыми. Мистер Деграсс настоял на расширении доказательной базы по своему иску. Адвокат Мистера Ито согласился с тем фактом, что мистер Ито стрелял в Ламокса. Сыну мистера Ито было позволено описать и показать фотографии последствий пребывания Ламокса. Оставалось лишь заслушать свидетельские показания миссис Донахью, чтобы нанести последние штрихи в описании Дня Л.
Гринберг повернулся к ее адвокату:
— Мистер Бинфилд, вы сами будете вести опрос вашего клиента или предоставите это суду?
— Действуйте, ваша честь. Я добавлю вопрос-другой.
— Вам слово, миссис Донахью. Расскажите нам все, что произошло.
— Конечно, я расскажу. Ваша честь, друзья, уважаемые гости, я не привыкла к публичным выступлениям, и тем не менее, ведя благопристойнейший образ жизни, я верю, что мне…
— Пожалуйста, миссис Донахью, только излагайте факты. В прошлый понедельник после полудня…