Звездолет «Иосиф Сталин»
Шрифт:
Ему сказали, что немец всегда был точен как часы. Вряд ли тевтон и сегодня отступится от своих привычек.
– Поскорее бы, гражданин начальник. Нам на смену опаздывать нельзя… У нас социалистическое соревнование!
– А я полагаю, что вашу смену на сегодня отменили… Вам бы, Валерий Петрович, все свои сегодняшние дела позабыть, да в дальний угол отодвинуть…
«Что за черт? – подумал ротмистр. – Откуда он меня по имени-отчеству знает?» Документы, что пролетарий держал в руках, были, конечно, его, но совсем на другую
– Самый разумный вариант, милостивый государь, сейчас вам собраться да идти отсюда по-добру, по-здорову…
– И что, на работу можно не ходить? – недоверчиво переспросил ротмистр, глупо улыбаясь. Он все пытался сообразить, что творится, но не мог.
Вместо того, чтоб раздумывать, что все это значит он осмотрелся. Милиционер точно был тут один. Был бы кто другой рядом – показался бы.
– На работу – особенно!
Ротмистр принял решение и успокоился. Он смотрел на нежданную помеху с улыбкой. Этот странный человек не понимал главного. Можно сказать самого главного в своей жизни. Он стоял на его дороге в Англию, куда ротмистр никак не мог не попасть. Не повезло цепному псу пролетариата…
Выглянув из-за милицейского плеча, он помахал рукой и крикнул.
– Да сейчас я, сейчас…
Милиционер машинально оглянулся и ротмистр ребром ладони ударил его в горло. Тот захрипел, обмяк, но не упал. Ротмистр подхватил тело и, приговаривая что-то ласково-укоризненное, словно с пьяным разговаривал, потащил к дверям. Пролетарий хватал ртом воздух, но молчал. Сил у него хватало только на то, чтоб дышать.
Внутри, в знакомой темноте нижнего этажа, ротмистр, рукояткой браунинга оглушив милиционера, огромными скачками бросился вверх.
Ржавая стена убегала назад, металлические ступеньки гудели под ногами. Это пароход в Британию давал последний гудок. Счет времени шел уже на секунды.
Винтовая лестница тремя оборотами вывела стрелка на площадку. Пара голубей с электрическим треском рванула в небо. Из-под ног, из-под металлического круга с металлическими же перильцами, к горизонту уходили крыши цехов и лабораторий. В просвете между огромными, в четыре этажа корпусами, он нашел лабораторию. Различимые глазом, там двигались три фигуры.
В четырехкратном прицеле черточки превратились в людей, и голова одного из них заняла почетное место в самом перекрестье. Черные нити делили её на четыре части, словно знали, какое будущее запланировал для неё ротмистр…
Он любовался профессорской шевелюрой долгих две секунды, провожая её едва заметным перемещением винтовочного ствола.
Уверенный, что промаха не будет, он со сладкой жутью представил, что выстрелил и все-таки промахнулся.
Представил ту бездну отчаяния, в какую провалился бы, ощутив, как берега владычицы морей тают в его глазах, тают, превращаясь в туман…
Он не успел пережить радость ощущения,
Год 1929. Август
СССР. Москва
… Товарищ Менжинский смотрел на серые папки отчетов из Свердловска. За плотными, серыми листами картона жила сказка. Не дедовская, про меч – кладенец да ковер самолет, а современная, научная…
От этой сказки на сердце становилось легко. Радовалось сердце, глядя на то, что заворачивал там немецкий профессор. Фотографии летательного аппарата на земле и в воздухе, отчеты испытателей… То, что всего полгода назад было мифом, мечтой сейчас становилось металлом, пламенем!
Вот что значит настоящий Вождь! Разглядел! Почувствовал! Увидел в заштатном германском профессоре инструмент Мировой Революции!
Он поднял голову на скрип двери, с сожалением отрываясь от фотографий и еще сохраняя на губах довольную улыбку.
В кабинет зашел заместитель.
В успехе, без сомнения, была и доля его работы. Менжинский коснулся рукой бланка спецсообщения, что утром пришло от Индийской группы.
– Поздравляю вас, Генрих Григорьевич. Блестящая задумка, блестящее воплощение. Почитайте-ка вот это.
Ягода взял бумагу в руки и вопросительно глянул на начальника.
– Это сообщение Индийской группы, – пояснил Менжинский. – Читайте и верьте каждому слову. Поверенные товарищи.
Ягода быстро, наискось пробежал глазами лист, задержался на выводах.
– Половину горы? Вот это да… Чем же они гору срезали?
– Разбираемся, товарищ Ягода. Разбираемся и непременно разберемся… Чем же это, любопытно, вы так наших недругов напугали?
Чекист пожал плечами.
– Точно сказать не могу. Операцией «Метеорит» предусматривалось несколько уровней дезинформации. Самый верхний – распространение информации о том, что мы срочно собираем любые сведения по Дальнему Востоку и Индии – географическую, этнографическую… Потом, через ЦК комсомола мы довели до нужных людей информацию о том что подбираем молодежь со знанием английского, урду и хинди… Ну, а на завершающем этапе для убедительности подбросили им портфель с документами.
– А сейчас? Каково сейчас состояние вопроса?
– Как и предусмотрено планом «Гепард», мы начали подтягивать ресурсы к турецкой границе.
Менжинский кивнул и хотел, было, отпустить заместителя, но по лицу его заметил, что у него еще что-то есть.
– Что-то еще, Генрих Григорьевич?
Заместитель замялся, потер подбородок.
– Да… Тут вот какое дело… Мы провели проверку нашего немецкого гостя и…
Он замолчал, очевидно подбирая слова.
– И? – подбодрил его товарищ Менжинский.