Звездолет «Иосиф Сталин»
Шрифт:
Встретили Федосея на станции просто здорово – все-таки первый космонавт. Один из. Двое их первых оказалось, но это ничего. Это даже лучше, потому что не в уединении сила, а в единстве! Два – это не один. Два – это коллектив. Бригада!
Деготь хотя уже и был тут своим, примелькался, а все ж и его за компанию провели по станции, показали, как в небесах жизнь к лучшему меняется. Ну и митинг, конечно, на котором все свободные от вахты пятнадцать человек присутствовали. После всего Владимир Иванович ушел корабль к отбытию на Землю готовить, а Федосей с начальником станции
Осторожно придерживаясь протянутого через всё помещение шнура, Федосей подлетел к иллюминатору. Порядка в каюте не было. Так же как и в ГИРДе только не на полу, а в разных местах прикрепленные эластичными шнурами к стенам и даже потолку лежали полураспакованные приборы. Складывалось впечатление, что хозяин, приоткрыв ящики и убедившись, что там находится то, что находится, от радости, что получил такое богатство пошел порхать по кораблю, позабыв про работу.
– Людей катастрофически не хватает, – пояснил хозяин. – Сам живу на два дома – неделю здесь – неделю на земле. Некогда. Большое дело серьезной подготовки требует, а времени нет…
Он чуть виновато развел руками.
– Видите, сколько всего – разобраться некогда. Жду коллег. Обещали через неделю-другую прислать…
Он кивнул на иллюминатор. Федосей обернулся.
Небо над Европой не пятнало ни одно облако, а там, куда указывал ученый, несомненно была Москва. Федосею даже показалось, что он различает что-то на поверхности голубовато-зеленого шара. Все было так близко, что казалось, прицелься из трехлинейки и попадешь! И в Париж попадешь, и в Берлин и Нью-Йорк! Мир оказался таким маленьким, что делить его с кем-то еще было никак не возможно…
– Мир, как на ладони, – прошептал Федосей и уже поувереннее добавил. – Подходи, да в карман засовывай!
– Ошибаетесь, юноша! Рано еще говорить о кармане.
Голос ученого разбил иллюзию единоличного обладания Землей.
– Это почему, Фридрих Артурович?
Тот по-хозяйски оглядел новоприбывшие ящики и мешки, словно знал их тайные свойства. Да так оно и было, наверное. В голове он держал все возможности своего детища и точно мог сказать, чем обернется каждый ящик, каждый мешок через неделю или через месяц.
– Сейчас мы еще не готовы к трудовым подвигам. Не все еще сделано тут… Многое еще только предстоит сделать. А как все настроим-установим…
Он задумался, наверное, представляя все то, что еще предстояло сделать, и Федосей пошутил.
– К вам бы сюда империалистов на экскурсию возить. Чтоб убедились в преимуществах социализма.
– Я вижу, вы шутите. А ведь, поверь так оно и будет. Вы еще увидите, как тут, плечом к плечу будут трудиться ученые разных стран. Это и станет лучшей пропагандой социализма!
Год 1930. Май
СССР. Москва
Корреспондентов набралось около двух десятков. Три дня назад их собрали в зале Наркомата земледелия и Николай Иванович Ежов, заместитель Наркома, пригласил их в поездку по СССР, пообещав, что без сенсации они не вернуться. Кое-кто из корреспондентов лично знавший замнаркома попытались
Желающих принять участие в путешествии оказалось человек двадцать – финны, поляки, американцы, французы и немцы.
– Поверьте мне, господа. За неделю нас далеко не увезут. Повозят вокруг Москвы, покажут два-три образцово-показательных совхоза и электрифицированную дойку, – мрачно вещал корреспондент от «Нью-Йорк пост» – этим дело и закончится… Дойка будет американская, разумеется! – закончил он.
Американец ошибся, и это стало ясно уже в первый же день.
Утром понедельника их на двух автобусах привезли на Ходынское поле, где корреспондентов ждал дирижабль «Матрос Железняк». Понимавший в этом деле немец из «Фолькишер Беобахтер» восхищенно качал головой. Разумеется, внутри не оказалось вызывающей роскоши, однако все разумные удобства были налицо – от индивидуальных кают до горячей воды.
За два дня чудо советского авиастроения домчало их до Средней Азии. Из иллюминаторов стала видна рыжая пустыня, кое-где покрытая пожелтевшей от солнца травой.
Там товарищ Ежов собрав всех в кают-компании опершись на небольшой кабинетный рояль, словно собравшись петь, объяснил что к чему.
– Господа! Не так давно каждый из вас наверняка писал о прорыве человечества в космос, о первых советских космонавтах. Все это удалось нам благодаря культурной революции, новой пролетарской культуре, которую несут в массы коммунисты и комсомольцы!
Кто-то из корреспондентов зааплодировал, но поучилось это так неискренне, что на него шикнули свои же. Не умеешь тонко поиздеваться – так и не берись за это дело вовсе.
Николай Иванович как ни в чем не бывало кивком поблагодарил.
– Так вот, господа! Советскими учеными совсем недавно открыт новый способ строительства каналов, который мы сегодня хотим представить мировой общественности…
Корреспонденты зашумели.
– Вы обещали нам сенсацию, Николай Иванович, а не шутку… – оглядываясь на коллег, крикнул финн из «Хельсингин Саномат». Смех взбурлил и стих. Ежов рассмеялся вместе со всеми.
– Предложение о сенсации остается в силе. Мероприятие планируется провести за пять минут…
– Вы привезли нас, чтоб мы увидели начало работ?
– И начало и окончание.
Меж корреспондентами пробежал шумок. Расслабленные ожиданием люди собрались оттого, что услышали что-то необычное.
– Вы шутите? – повторил вслед за финном немец. – Как это можно?
– Это возможно, – серьезно ответил замнаркома. – Не забывайте, что вы находитесь в Советской Стране. Вы увидите это своими глазами… Минут через десять.