Звездолет мрака
Шрифт:
И все же в его голове выстраивались в единую картинку беспощадные и суровые факты. Эти создания называли себя иирами. Платформа была не космическим кораблем, а силовым полем, которое они направляли туда, куда им заблагорассудится. Полное единение с энергией жизни - такова высшая радость бытия, которой сама Природа наделила человека. Для создания поля требовалась нодальная сила женщины, но мужчины - её анодальный элемент были единственным источником этой лучезарной энергии.
Мощность этого поля энергии жизни зависела от единства мыслей всех пассажиров корабля. Поскольку предстояло неминуемое сражение с другой аналогичной платформой,
Он, д'Орман, являлся фактором дисгармонии в этом ансамбле. Он уже вывел на время из строя одну из женщин как нодальную силу. Ему следовало встроиться в это единство. При этом быстро.
Чудо-нож покинул его тело и исчез в том же небытии, из которого и возник, а люди, точно обнаженные привидения, растаяли в сумеречном свете.
Д'Орман и не пытался последовать за ними. Он обессилел. А хладнокровная агрессия, которой он подвергся, сильно травмировала его.
Каких-либо иллюзий он не питал. В течение нескольких минут его еле мерцающий и подчиненный чужой воле разум так близко приблизился к бездне безумия, что даже сейчас он все ещё находился на грани умопомрачения. Еще никогда в жизни он не был настолько деморализован. Это было безошибочным сигналом.
Его потрясенный мозг стал понемногу восстанавливаться. Способность жить в Космосе явилась, без всякого сомнения, результатом радикальной эволюции, потребовавшей исключительно много времени. И все же ииры его приняли, а ведь он не прошел этой эволюционной перестройки. Весьма любопытно...
Но все это не имело значения. Он находился в аду, и было абсолютно бесполезно прослеживать сейчас логику поступков, которые завели его сюда. Нужно было восстановить свое собственное восприятие мира. И немедленно!
Он поднялся. Этот продиктованный отчаянной решимостью шаг привел к тому, что он заметил ещё одну деталь, на которую раньше не обратил внимания, - наличие силы тяжести.
Он быстро подсчитал, что она составляла порядка одного "жи". Ничего необычного в этом в материальном плане не было. Даже в его эпоху искусственная гравитация была рядовым явлением, но сам этот факт, хотя ииры, возможно, и не догадывались об этом, доказывал их земное происхождение. Действительно, зачем нужна сила тяжести существам, обитающим в самых неведомых участках Космоса? Впрочем, если уж идти до конца, зачем им вообще этот корабль?
Д'Орман позволил себе безрадостно улыбнуться: даже спустя три миллиона лет люди оставались алогичными существами! Это мимолетное проявление юмора придало ему силы и уверенности в себе. И он поспешил выкинуть из головы этот парадокс.
Он направился к своему звездолету. Не потому, что тот конкретизировал в его глазах какую-то малейшую надежду на бегство. Просто отныне д'Орман был обязан не пренебрегать ничем, изучать все возможности, а корабль все же являлся одной из тех, которую нельзя было не принимать в расчет.
Но пилота ждало горькое разочарование: сколько он ни тянул, ни стучал, ни толкал механизм, который открывал входной шлюз, тот упорно отказывался повиноваться. Отчаявшись, д'Орман заглянул через иллюминатор во внутрь, и тут он заметил нечто такое, от чего у него зашевелились на голове волосы. При первой своей исступленной попытке
Д'Орман с такой силой вцепился в выступы иллюминатора, что был вынужден сделать специальное усилие над собой, чтобы спокойно взвесить все вытекающие из этого факта колоссальные последствия. Итак, вся аппаратура работала. Так или иначе, но, совершая посадку на корабль мрака и движимый, скорее всего, непреодолимым стремлением покинуть звездолет, он не отключил питание. "Но почему же в таком случае звездолет не взлетел?" - подумал он, в высшей степени ошарашенный своим открытием. Ведь тогда он должен был по-прежнему мчаться с сумасшедшей скоростью!
На ум приходило лишь одно-единственное объяснение: сила тяжести на платформе не имела ровно ничего общего с ощущениями самого д'Ормана. Да, для него это было один "жи". Но одновременно это было и столько "жи", сколько требуется, чтобы удержать на платформе космический корабль, обладавший громадной тягой.
Это не ииры препятствовали проникнуть ему в свой корабль. По соображениям элементарной безопасности выходные отверстия у подобных небольших звездолетов не открывалась до тех пор, пока не обесточивали контролирующую их аппаратуру. Просто так они были сконструированы. Как только уровень поступавшей энергии упадет ниже определенной отметки, дверь входного шлюза под дастся его самым малейшим усилиям.
Д'Орману оставалось только одно: продержаться до тех пор, пока она снова не откроется, а затем стартовать на максимальной скорости. Платформа наверняка не сможет противостоять взлетной тяге его корабля, когда он задействует атомные реакторы.
Это был магистральный путь надежды, не оставлявший места сомнениям. Д'Орман остро нуждался в том, чтобы укрепить в себе уверенность в возможности побега. Но предварительно надо было отыскать ту молодую женщину, чтобы помириться с ней, а заодно и побольше разузнать об этой универсальной анодальной энергии.
Ему было совершенно необходимо выжить в предстоящем сражении.
А между тем время шло своим чередом. В этом мире сумрака д'Орман бродил по платформе темным, окутанным саваном ночи силуэтом, разыскивая женщину, которую он поцеловал, а под его ногами ослепительная галактика заметно перемещалась по небосводу.
Его угнетала бесплодность усилий. Дважды он пристраивался к группам, состоявшим из одного мужчины и нескольких женщин, надеясь на установление контакта или на то, что ему предложат другую партнершу. Но по специфическому каналу общения ииров к нему не поступало никакой информации. Ни одна женщина даже не удостоила его взглядом.
Д'Орман мог дать только одно объяснение этому абсолютному к себе равнодушию: ииры знали, что отныне он был готов подчиниться их образу жизни. И этого им было достаточно.
Нуждаясь в моральной поддержке, д'Орман возвратился к своему кораблю и вновь попытался открыть входной отсек. Механизм по-прежнему был заблокирован, и тогда пилот улегся на палубу. В этот момент платформа резко изменила курс.
Боли он не почувствовал, но толчок, видимо, был колоссальной силы, так как д'Орман под его воздействием заскользил по палубе. Он сдвинулся сначала на три, затем на десять... тридцать метров. Все вокруг него быстро менялось, сделалось нечетким. Распластавшись на палубе, он силился привести в порядок свои бессвязные мысли, когда увидел второй корабль.