Звездолет
Шрифт:
Солара потерла ткань платья между пальцами, не в силах решить, как поступить. Кейн казался искренним, но в первую очередь она была предана Дорану и чувствовала, что он должен знать.
– Я подумаю, – сказала Солара и тут же сменила тему: – Поспешим. Ренни хочет выйти поскорее.
– Конечно. – Кейн легкомысленно ухмыльнулся, будто ничего не произошло. – Но тебе не нужны голографические мазюкалки, чтобы стать хорошенькой.
– Разумеется, не нужны, – согласилась Кассия и выхватила у него из рук лакомство. Откусив кусок, она вернула батончик Кейну и указала на лицо Солары: – Ну, разве что синяки
– И родимое пятно, – добавил он. – Оно прелестно, но легко узнаваемо.
Солара еще не до конца его простила, но улыбку сдержать не смогла:
– Ты считаешь мое родимое пятно прелестным?
Озорная ухмылка Кейна стала еще шире, а голос – низким и глубоким.
– Я считаю, что каждая частичка тебя прелестна.
В ответ Кассия поднялась по лестнице на второй ярус и треснула своего сожителя по голове. А когда тот разинул рот, чтобы возмутиться, ткнула в него пальцем и прошипела:
– Она мне нравится. Оставь ее в покое.
Потирая черепушку, Кейн отодвинулся на дальний край матраца, хотя это не спасло его от яростного взгляда Кассии, столь интенсивного, что бедолага чудом не обзавелся подпалинами на бровях.
– Я просто проявил дружелюбие. Что в этом такого?
– Мы оба знаем, что ты проявил, – отчеканила Кассия. – А теперь спускайся и помоги мне.
Перепалка в сотый раз заставила Солару задуматься, насколько эти двое на самом деле близки. Несмотря на острые взгляды и резкие слова, они сосуществовали на «Банши» точно спутники на орбите, разделяя все, от еды до шуток, с легкостью, присущей родственникам. Но если они и правда брат и сестра, то почему так различается язык их тел? Бесстыдные подмигивания и кокетливые улыбки Кейна указывали скорее на того, кто регулярно соблазняет ради ужина, а вовсе не на наследника с трастовым фондом.
Отвлекшись от грызни, парочка наконец решила, что Кейн займется прической, а Кассия сделает макияж. Затем они пихнули Солару на табурет перед нижним ярусом и приступили: Кейн, стоя сзади, расчесывал ей волосы, а вторпом, скрестив ноги, восседала на матраце и копалась в коробке с косметикой.
Со своего места Солара заметила снимки, приклеенные к стене возле койки Кассии. На одном из них красовался Кейн, игриво обхвативший ее за шею, пока они чокались стаканами с каким-то красным соком. Наверное, вино из адских ягод. На остальных фото были лишь пейзажи – сочные, поросшие лавандой холмы и бескрайнее озеро цвета индиго, в водной глади которого отражались луны-близнецы. Солара прежде не видела столь потрясающих красот и поняла, что хмурится, когда Кассия, наклонившись, загородила обзор и принялась пудрить ее щеки.
– Где сделаны эти снимки? Они прекрасны.
Кассия выронила пуховку и, встретившись глазами с Кейном, печально поникла.
– Просто место, где я когда-то жила.
Он в ответ скользнул большим пальцем по ее запястью, да так быстро, что моргни Солара – и все бы пропустила. Но она увидела. Увидела это мгновение интимной близости.
«Явно не брат и сестра».
Больше никто ничего не сказал, и она тоже молчала. Но никак не могла избавиться от ползущего по спине беспокойства. Они с Дораном полностью доверились экипажу «Банши», и все же Солара так и не узнала, как они все собрались вместе.
Когда ребята вернулись, Доран как раз
Первым делом он заметил ее глаза, воззрившиеся на него из-под длинных радужных ресниц. На веках виднелись крылья бабочки, окрашенные в осенние тона и покрытые голографическим глянцем, отчего они будто порхали всякий раз, как Солара моргала. В сочетании с ореолом серебряных лент, вплетенных в косы, эффект получился завораживающим. Но эти глаза никак не стыковались с теми, в которые Доран привык каждый вечер смотреть через обеденный стол во время игры в «или-или».
Он позволил взгляду скользнуть ниже, к бальному платью, сиявшему словно полное звезд ночное небо. Модель без бретелек облегала каждый изгиб как вторая кожа, подчеркивая обнаженные плечи и руки и каким-то чудом, наплевав на гравитацию, поднимая грудь едва не до подбородка.
Доран чуть не проглотил язык, пока старался не пялиться и боролся с эгоистичным желанием завернуть Солару в одеяло, чтобы и никто другой не смотрел. Он опустил глаза ниже, до самых кончиков пальцев, которые попеременно вспыхивали розовым и фиолетовым анимированным лаком. Ногти были отполированы, татуировки – скрыты. Доран легко мог представить эту блестящую и гламурную Солару на обложке модного журнала.
И не знал, нравится ему это или нет.
Противоречивые порывы окунули его в винегрет из сложных и непонятных эмоций. Хотелось продолжать глазеть на Солару, сказать, что она восхитительна, и в то же время попросить ее смыть макияж и надеть обычную одежду, стереть этот кричащий лак и вернуть красоту чистых сияющих ноготков.
Доран хотел, чтобы она вновь стала Соларой, которую он знал… его Соларой.
Кассия толкнула Кейна плечом:
– Смотри. Аж дара речи лишился.
– Мы постарались на славу, – согласился тот, любуясь своим творением.
Солара взглянула на Дорана, и он наконец обрел голос:
– Ух ты. Не знаю, что сказать. – Но она заслуживала куда большего, так что он добавил: – Пять тысяч кредитов малая цена за такое. Ты сногсшибательна.
Ее ответная улыбка согрела его сердце.
– И ты прощен, – заявила Солара и прежде, чем Доран успел спросить, что такого он натворил, развернулась и ушла.
Он крикнул вслед, чтобы она была осторожна, но вряд ли Солара услышала.
А позже, лежа в темноте без сна в компании только своей боли, Доран наконец осознал, что после Обсидиана они с Соларой разбегутся. Она собиралась лететь дальше, в Пограничье, а он – выполнить поручение отца, вернуться домой и очистить свое имя. И их пути, возможно, никогда не пересекутся вновь.
Доран не знал, что чувствует по этому поводу.
Хотя нет, знал.
Но прежде, чем сумел осмыслить ноющую боль в груди, голова закружилась, а тело охватил жуткий озноб, от которого костный мозг едва не вытряхивало из костей. Доран забился под одеяло, пока внутренности его пульсировали, точно загноившийся зуб. Оставалось надеяться, что вскоре Солара вернется с лекарством. Иначе их расставание случится гораздо раньше, чем он планировал.