Звездолов
Шрифт:
Ее отец и тетя Маргарет также очень любили друг друга, и, когда Маргарет исчезла, отец чуть с ума не сошел от горя. Но Марсали не верила в то, что их бывший друг и союзник граф Сазерленд мог убить свою жену, и была категорически против кровной мести Сазерлендам. Даже если это означало ссору с братом, которого она искренне любила и уважала.
Поэтому она молча выдерживала испытующий взгляд Гэвина, и его вопрос повис в воздухе.
— Итак, Патрик вернулся, — наконец сказал он. Марсали молча повернулась и направилась в свою комнату, но
— Из этого ничего не выйдет, Марсали, — сочувственно и строго сказал он. — Отец никогда не допустит брака между нашими семьями.
Он, как и Джинни, знал ее отношение к Патрику. Все эти годы она приставала к Гэвину с вопросами о мужчине, который должен был стать ее мужем, а он, в свою очередь, постоянно дразнил Марсали за ее интерес к Патрику.
— Он был твоим другом, — сказала Марсали с осуждением. — Ты называл его братом.
— Да, — согласился Гэвин. — Но я не могу пойти против воли отца. Родственники Патрика пролили кровь нашего клана.
— Ты не можешь утверждать это.
— Я знаю, что тетя Маргарет никогда бы не уехала, не сказав нам ни слова.
— А я знаю, что отец Патрика не мог солгать, — возразила Марсали. — Пусть маркиза Бринэйра нельзя назвать добрым человеком, но никто никогда не мог назвать его лжецом.
Тяжело вздохнув, Гэвин требовательно спросил:
— Где Патрик? И где наша сестра?
— Я не знаю, — ответила девушка.
Это было правдой. Хотя и не совсем. Она знала, что там, где сейчас находилась Сесили, сестра была в большей безопасности, чем здесь, в родном клане, готовящемся начать войну с бывшими друзьями, хуже того, замужем за Эдвардом Синклером.
— Я найду ее, — сказал Гэвин. — И да помилует господь того, кто ее обидит.
Марсали положила руку на его плечо.
— Она в безопасности, — повторила она. — Клянусь тебе.
Гэвин нахмурился.
— Отец убежден, что это сделали Сазерленды, — сказал он. — Он хочет, чтобы я напал на их южные границы. И чтобы я захватил в заложники брата Патрика или его самого, если он действительно вернулся, чтобы обменять на Сесили.
Марсали побледнела от ужаса.
— Патрик здесь совершенно ни при чем. Я сама все это придумала, чтобы отец не заставил меня выйти за Эдварда с помощью угроз, что иначе выдаст за него Сесили. Послушай меня, Гэвин, — ее голос задрожал, — Синклеру нельзя доверять.
Гэвин не смотрел на нее.
— Это был бы прекрасный союз.
— Вот ты и отдавай свою жизнь для заключения сомнительных союзов, — сказала Марсали. Ее глаза наполнились слезами. — А я не собираюсь.
— Придется, если прикажет отец.
— Он не может приказывать моему сердцу.
Гэвин вздохнул снова.
— Марсали! Ты в последний раз видела Патрика, когда была еще ребенком. Ты не знаешь, каким он теперь стал.
Девушка выпрямилась, но и в полный рост она все же была ниже брата на голову.
— Мне было четырнадцать.
Уловив странный блеск в его глазах, Марсали
— Ты изменился, Гэвин, — грустно заметила она.
— Как и ты, сестренка. Ты всегда была такой…
— Послушной?
Ему стало неловко.
— Нет, я не это имел в виду. Ты всегда старалась…
— Сделать всем приятное?
— Да, — согласился Гэвин и печально улыбнулся. Марсали посмотрела в его синие глаза, так похожие на ее собственные.
— Ты ведь всегда знал, как я отношусь к Патрику, — упрекнула она. — И сам поощрял меня, рассказывая истории о его доблести и мужестве, о его победах на поле брани. Я не так непостоянна, как ты, в дружбе и преданности.
Это обвинение явно задело Гэвина, он снова нахмурился.
— Мы должны быть преданы отцу и выполнять его волю.
— Когда он прав.
— Нет! Он в любом случае наш отец. — Гэвин в сердцах ударил кулаком в стену. — И он прав! Маргарет должна быть отомщена!
— Никто не знает, что произошло на самом деле, — напомнила Марсали. — Я считаю, что тебя и отца больше огорчает обвинение в бесчестии, чем потеря Маргарет.
Не успели эти жестокие слова слететь с ее губ, как Марсали уже пожалела о них. Она не хотела причинять боль брату. Она просто хотела, чтобы он ее понял.
— Я не собираюсь ничего тебе доказывать, — сухо сказал он. — Я любил Маргарет, и я знаю, что она не уехала бы, не попрощавшись или не оставив нам весточки. Она мертва, и Сазерленды за это ответят.
Его голос сорвался.
— Во имя господа! Разве ты не знаешь, как я любил Патрика? Как я хотел, чтобы ты вышла за него замуж и мы с ним стали настоящими братьями? Но долг и честь должны значить больше, чем личные привязанности. И тебе не мешало бы вспомнить об этом.
— Наши понятия о чести отличаются, — сказала Марсали дрожащим голосом.
Ей было трудно, но три жизни — ее, Сесили и Патрика, — зависели сейчас от ее выдержки. Она ничего не скажет. Ничего.
И все-таки горечь в глазах Гэвина ранила ее сердце. Девушка повернулась и ушла в свою комнату. На этот раз Гэвин не остановил ее.
* * *
Грегор Сазерленд, маркиз Бринэйр, строго смотрел на сына.
— Где, черт побери, ты был?
Патрик выдержал тяжелый взгляд отца.
— Ездил по окрестностям. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз видел эти холмы.
— Мы приготовили тебе достойную встречу, а ты отсутствовал на торжественном обеде.
Он сердито сдвинул брови, когда-то черные как смоль, а теперь совсем седые.
— Я хотел представить своим друзьям моего наследника, моего сына, прославленного в боях. Они много слышали о твоих подвигах.
Отец говорил о нем с такой гордостью! Когда-то Патрик мечтал об этом, но сейчас это уже ничего для него не значило.
— Я был там, где хотел быть, и делал то, что хотел.
— И чего же ты хотел?