Звездопад. Похороны шоу-бизнеса
Шрифт:
Киносян сосисочными пальцами гладил бедра какой-то омерзительной деревенского типа девки, Инга Симоянова манерно рассказывала про будущую презентацию и свой новый дорогущий клип. Остальные пили… О, эта божественная амброзия, разливающаяся в их уста. Пили все – молодые и старые. Старички сцены, сидящие впереди, отечески поглядывали на молодежь.
Молодежь же гуляла с полным отрывом. И эти сволочи как раз досаждали мне больше всех. Откуда у них столько прыти, столько энергии, чтобы так шуметь? Своими криками и воплями они заполнили весь самолет. Когда какой-то нетрезвый юнец в спортивном костюме «PUMA VIP» случайно задел мое кресло, пробегая мимо, я чуть не съездил в порыве гнева ему в ухо, однако когда он улыбнулся и извинился, мне стало не по себе. Я даже испытал толику стыда. «Да ладно, все нормально», – сказал я. Настроение стремительно портилось, я чувствовал себя тряпкой, никчемностью, молодежь орала все громче. Наконец, недолго думая, я принял решение – надо успокоиться и куда-то выйти отсюда…
Звездам всегда разрешено делать больше, чем простым людям. Я знал, что во время заказных «звездных» чартерных рейсов многие из артистов входили в кабину к пилотам и просили разрешения поуправлять самолетом. Артисты получали прилив адреналина, а пилоты таким образом возвышались в глазах своих коллег. Они любили рассказывать: «Летел я тут с Доброхваловым, дали ему порулить – полный мудак, даже диск не подарил». Или: «Летели тут с Юлей из «Серебряной сказки», так она и на плакате автограф поставила и диск для жены подарила. Классная телка, и грудь у нее была – ВОООО!!!!!!!!!»
Вот и я, решил дать возможность пилотам похвастаться
– Ребят, а можно мне за штурвалом посидеть?
– Конечно, Феликс Абрамович. – Заулыбался молодой летчик. – Как же мы вам отказать можем?
«Еще бы». – Подумал я. – «Попробовал бы ты мне отказать!»
Через мгновение я уже был за штурвалом. Господи, какое прекрасное это ощущение! Я управлял самолетом, а передо мной на многие километры простиралось лишь бескрайнее синее небо – лишь изредка нарушаемое мутью облаков. Все было передо мной как на ладони. И где-то тут, в этой синеве, парил наш лайнер. Зажмурившись, я представлял себя кем-то вроде демиурга. Все собравшиеся в салоне – мои рабы. Могу повернуть налево – они полетят налево, сверну направо – направо полетят.
И тут я понял все. Зачем ждать момента? Зачем стремиться к чему-то и просирать свою жизнь, если исход откровенно предрешен? Я понимаю свою судьбу и полностью с ней смиряюсь. Столько времени ушло на понимание ее, понимание своей роли в мире. На секунду передо мной предстает огромное тщеславное лицо, всего лишь очередной озабоченный хищник, отчаянно бьющийся за выживание и славу. Такой же как все, ничем не отличающийся и ничем не лучше. Но зато – самый сильный!
Я уже не помнил, как самолет вдруг резко накренился, как закричали попадали пилоты. Я не помнил, как мы мчались вниз и что кричали звезды, зажатые как крысы в тонущей консервной банке. Я не помнил, как мы упали, и тем более не знал, что потом сказали об этом в новостях. Последнее, что я помню, как я неожиданно дернул штурвал резко в сторону и наш лайнер, словно раненая птица, с адским ревом ушел в пике…