Звездоплаватели, Книга 3 (Наследство фаэтонцев)
Шрифт:
– Мне кажется, что я не делал никаких движений, - ответил он на вопрос Мельникова.– Вы сами запретили мне шевелиться. Я сидел неподвижно.
– Но ведь нельзя сомневаться, что именно ты пустил в ход двигатели корабля. Ты помнишь, перед тем как войти в это помещение, мы видели синий круг с желтыми линиями? Такой же круг появился перед тобой, когда ты сел в это кресло. Это было предупреждающим сигналом. В первом случае он был адресован нам обоим, во втором - только тебе.
– Да, это как будто так, - согласился Второв.– Но я хорошо помню, что
– Выходит, что звездолет взлетел потому, что ты сказал о взлете. Но этого не может быть. Я допускаю, что автомат может быть настроен на звуки, но ведь фаэтонцы не могли знать русского языка. Кроме того, звуки их речи совсем не похожи на наши.
– Это конечно. Я сказал - хорошо помню, что вот я делаю нужное движение и звездолет... звездолет... Борис Николаевич, у меня мелькнула сейчас дикая мысль! И двери! Понимаете, двери!
– Какие двери?
– Двери на корабле. Пятиугольные контуры.
– Ничего не понимаю.
– Уйдемте отсюда, - сказал Второв, - Я, кажется, понял. Наш разговор нельзя продолжать здесь.
– Я уже думал, что лучше уйти, - сказал Мельников, тщетно стараясь догадаться, о чем говорит его товарищ.– Но нет кнопок.
– Тем лучше, - и с этими странными словами Второв повернулся к тому месту, где находился вход.
Пятиугольный контур появился мгновенно. Несколько секунд, и проход открылся.
– Вот видите, - дрожавшим от волнения голосом сказал Второв.– Я прав. Автоматика работает исправно. А мы думали, что она испортилась.
Мельников ничего не понимал. Уж не сошел ли Геннадий с ума? О чем он говорит?
Они проскользнули в отверстие, и оно тотчас же закрылось за ними.
– А вот закрываются они без этого, - сказал Второв.– Ах, фаэтонцы! Милые, мудрые фаэтонцы!
– Будь добр, - сказал Мельников.– Объясни! Что это значит?
– Это значит, что мы с вами спасены. Управлять кораблем можно, и даже очень просто.
– Ну, говори скорее!
– Сначала я произведу один опыт, - сказал Второв.– Это будет окончательным доказательством. Смотрите!
Он замер неподвижно.
Прошла секунда - и прямо перед ними снова вспыхнул синий круг. Вслед за этим дверь в помещение пульта открылась.
– А сейчас она закроется, - сказал Второв.
Дверь действительно закрылась.
– Ну вот!– Второв провел по лбу, словно вытирая пот.– Все ясно!
– Неужели это мысли?
– Нет, не мысли. Человек думает словами. Это другое. Тут, несомненно, что-то связано с биотоками организма. Теперь я знаю, почему мы взлетели. Когда я сказал эту роковую фразу, я отчетливо представил себе, как звездолет взлетает. Представил реально, зримо. Как будто я сам... понимаете, это трудно объяснить, но вот например: вы можете, глядя на какой-нибудь предмет, скажем на стул, попытаться поднять его мыслью? Нет, не мыслью, а поднимающим ощущением? Я, право, не знаю, как вам объяснить.
– Объяснять не нужно. Ты безусловно прав. Автоматика корабля управляется биотоками. Очевидно, у фаэтонцев была
– Кто мог подумать об этом?
– Подумать мы могли, но нам просто не пришло это в голову. Техника биотоков не новость на Земле. Она уже существует, но пока не может достигать таких высот, как у фаэтонцев.
– И получается, - грустно сказал Второв, - что во всем виноват я один. Будь с вами кто-нибудь другой...
– ...корабль бы не взлетел, - докончил Мельников.– Нет, Геннадий, так рассуждать нельзя. Если бы да кабы!.. Ты поднял корабль, ты и вернешь его на Венеру. Сейчас наше счастье именно в том, что твое воображение и твои нервные импульсы достаточны, чтобы влиять на механизмы корабля. Но надо быть исключительно осторожным. Например, резкий поворот звездолета погубит нас.
– Вряд ли они сами целиком полагались на себя, - сказал Второв.– Это слишком опасно. Скорее всего, биотоком можно пустить в ход двигатели, заставить корабль повернуть, лететь быстрее или медленнее. Но техника всех этих маневров, вероятно, автоматизирована, чтобы не перейти опасных пределов. Пример у нас есть. Ускорение закончилось без моего участия.
– А ты в этом уверен? Может быть...
Второв опустил голову.
– Уверен, - сказал он чуть слышно.– Мне стыдно, но все мои мысли и ощущения были парализованы страхом.
– Спасительный страх, - весело сказал Мельников.– Ты мог остановить двигатели, и корабль упал бы обратно на Венеру. В этом случае от нас мало что осталось бы. Так что все к лучшему. А теперь я советую отдохнуть и затем приступить к работе.
– Отдыхать?– удивился Второв.– А есть ли у нас на это время?
– Вполне достаточно. Тебе предстоит тяжелая нагрузка. Будешь учиться управлять звездолетом. А для этого надо быть совершенно свежим. В таком состоянии, как сейчас, ничего предпринимать нельзя. Кроме катастрофы, ничего не получится. Наше спасение зависит от твоего спокойствия. Спать, и не меньше восьми часов.
– А "СССР-КС3"? Он может нас догнать в любую минуту.
Мельников вздохнул.
– Увы!– сказал он.– Они нас не догонят. И потому не догонят, что не увидят. Относительно "СССР-КС3" мы находимся прямо напротив Солнца, безнадежно затеряны в его лучах. Они не могут увидеть нас.
– Но вы говорили...
– Говорил для тебя. Но сейчас ты спокоен, и можно сказать прямо: на "СССР-КС3" нечего надеяться. Я не сомневаюсь, что они ринулись в погоню за нами, но, убедившись в неосуществимости своего намерения, вернулись на Венеру. Там мы и найдем их.