Звездоплаватели-трилогия(изд. 1960)
Шрифт:
Камов хорошо понимал это. Вылететь на Землю на совершенно незнакомом корабле, не имея никаких данных об его конструкции и двигателях, — это всё равно что, завязав себе глаза, выстрелить из винтовки, надеясь с первого же выстрела, обязательно с первого, попасть в двадцатикопеечную монету, находящуюся на расстоянии двух километров.
Безнадёжная затея!
Всё! Все варианты спасения, даже самые невероятные, обдуманы и взвешены. Вывод сделан. Значит, довольно думать об этом! Все мысли должны быть направлены теперь на то, чтобы с возможно
Включив прожектор, Камов посмотрел на дорогу. Следов гусениц впереди не было. Значит, он так задумался, что потерял след. Он повернул обратно.
Через несколько минут старая дорога была найдена, — он пропустил поворот к северу.
От места, поворота до стоянки звездолёта было ровно семьдесят километров.
За стенками машины был сильный мороз, но холод не ощущался внутри. Герметически закрытые окна и дверцы не пропускали наружного воздуха, а стенки вездехода обогревались электрическим током. Было даже жарко.
Камов расстегнул меховой комбинезон и снял с головы шлем. Он чувствовал голод, но у него не было никаких продуктов. Обычно в вездеходе был аварийный запас, но, отправляясь в последнюю поездку, Камов не взял ничего, рассчитывая быстро вернуться. «Это тоже урок для будущего, — подумал он. — Путешественники по чужим планетам всегда должны брать с собой продовольствие».
До восхода Солнца оставалось ещё полтора часа, когда вездеход подошёл к хорошо знакомому месту. Смутно темнел на поляне стальной обелиск, искрились в рубиновой звезде и в золоте барельефов отражения звёзд. Странно близко к поляне подступила замёрзшая поверхность озера. Между ними не было больше огромного корпуса корабля. Даже в темноте Камов различал, как сильно пострадали ближайшие к вездеходу растения, по которым прошёл мощный поток огня, вырвавшегося из дюз при старте.
Когда рассветёт, он подробно всё осмотрит.
Голод всё сильнее давал себя знать, но Камов решил, что отправится к американскому кораблю только после того, как выяснит все интересующие его вопросы. Кто знает? Может быть, опять промчится песчаный ураган и уничтожит все следы отлёта.
Он очень устал и решил, что самое лучшее — это заснуть до наступления дня.
Он проспал восход солнца. Измученный организм предъявил свои права, и Камов проснулся около полудня.
Осмотр занял два часа.
Огонь выжег длинную просеку, на которой совершенно исчезли даже следы растений. По сторонам стояли оголённые стволы, обожжённые и почерневшие. На том месте, где был звездолёт и где, следовательно, с наибольшей силой действовал огненный ураган, сдвигая с места тяжёлую машину, песок частично расплавился, превратившись в бурое стекло. Колёса вырыли глубокие колеи.
Камов аккуратно записал все результаты своих наблюдений и выводы из них. Теперь можно было отправляться за продуктами.
Голод становился мучительным. Последний раз он ел вчера утром, а с тех пор на его долю выпало много потрясений. Камов решил найти звездолёт Хепгуда,
О том, что можно гораздо удобнее устроиться на американском корабле, он не хотел думать. Он будет жить свои последние дни здесь…
Следы гусениц исчезли: они были начисто стёрты песком и ветром.
Камов направил машину прямо на запад.
Там, пройдя сто пятьдесят километров он будет искать звездолёт. Он помнил, что во время первой экспедиции они с Пайчадзе всё время держали направление строго на запад и не отклонялись в сторону.
Очень счастливое обстоятельство! Не будь его, задача найти маленький корабль среди бесконечной пустыни была бы безнадёжна.
Единственный ориентир на пути — «болото» — находился в пятидесяти километрах; пройдя это расстояние, Камов убедился, что направление было взято правильно. Он легко узнал памятное место, достигнуть которого так торопились они с Мельниковым. Дальше вездеход пошёл быстрее.
Когда счётчик показал, что пройдено сто пятьдесят километров, Камов остановил машину и, выйдя из неё взобрался на крышу.
Американского звездолёта нигде не было видно.
Камов понял, что уклонился от прежнего пути. Но насколько?
На этот вопрос трудно было ответить. Подумав, он решил повернуть под прямым углом направо и пойти в этом направлении десять километров. Если корабль не будет обнаружен, то он вернётся по следу обратно и повторит такой же манёвр влево. Если и в этой стороне он не найдёт звездолёта, то будет искать его, совершая на местности всё более и более широкие круги.
Вернуться, не найдя корабля, — значило обречь себя на смерть от голода. Камов был уверен, что отклониться намного он не мог. Цель находилась где-то недалеко.
И действительно, пройдя около восьми километров, он увидел с левой стороны песчаный холм. В первую секунду ему показалось, что он опять наткнулся на скалы, но, приглядевшись, узнал звездолёт, возле которого буря, встретив препятствие, нанесла целую гору песка.
Входная дверь оказалась скрытой под этой горой, и Камов затратил не меньше трёх часов, пока добрался до неё. Хорошо ещё, что в вездеходе остались лежать лопаты, которые они брали для похорон останков Хепгуда. Без лопат ему пришлось бы раскапывать песок руками.
В третий раз он вошёл внутрь американского корабля. В первый раз он был тут с Пайчадзе и Бейсоном. Второй раз с ним был Мельников, сейчас он был один.
Возле пульта управления лежал плотный конверт, который он сам положил туда. В нём акт о гибели командира этого корабля.
«Как странно сложилась судьба! — подумал Камов. — Оба звездолёта потеряли на Марсе своих конструкторов».
Он сразу нашёл алюминиевый ящик, в котором лежали продукты, и поразился бедности его содержимого: банки свиных консервов, консервированных фруктов, коробки с сахаром, сухарями и печеньем. Больше ничего не было.