Звезды большого футбола
Шрифт:
Сергей Иванов по своему дарованию был антиподом Павлова. Игрок ярко комбинационного стиля и превосходной техники, он во многом копировал Исакова, безупречно обслуживал своих партнеров, а когда нужно — держал мяч. Это не мешало ему лично забивать голы, умело подстраиваться к завершению комбинаций. Особой скоростью Иванов не обладал, и потому он довольно долго был подыгрывающим партнером Павлова.
Своему взлету в футболе Михаил Якушин обязан успехом в хоккее. Именно как выдающегося хоккейного центрфорварда заполучило его московское «Динамо» из команды совторгслужащих («Буревестник»). Огромное дарование обычно распространяется у спортсменов на все
Умел он и вдумчиво командовать на поле, требуя от партнеров точного и ясного выполнения их обязанностей. Эти качества делали его решающей фигурой в команде и позволили в дальнейшем стать одним из ведущих футбольных тренеров: шесть раз он обеспечивал московскому «Динамо» звание чемпиона СССР.
Ныне заслуженный мастер спорта Михаил Иосифович Якушин — тренер сборной команды СССР по футболу.
Игровая мощь московских инсайдов достигла зенита к середине тридцатых годов. А за три года до этого в Ленинграде появился полусредний нападающий, имя которого и теперь звучит почти легендарно. Я говорю, конечно, о Петре Дементьеве, который в 1932 году восемнадцатилетним юношей стал играть в сборной Ленинграда.
Он неожиданно появился на поле во втором тайме матча Ленинград — Москва. Маленький и упругий, как литой резиновый мячик, Петр Дементьев с такой быстротой и ловкостью мелькал между именитыми защитниками столицы, что мы только ахали.
Его первое выступление привело в восторг ленинградских болельщиков и обеспечило их сборной почетную ничью 2:2. Москва в те годы считалась фаворитом.
Прошел всего один сезон, и Петра Дементьева уже знал весь Советский Союз. Матчи с его участием проходили при «битковых» сборах. Каждому не терпелось посмотреть, как этот маленький (163 см) чародей будет обыгрывать высоких и складных парней с громкими именами. И Петр Дементьев всегда оправдывал надежды своих почитателей.
Быстрота, мягкий пластичный бег, отточенная техника невольно бросались в глаза даже малоискушенному в футболе зрителю.
Мы, его однополчане по сборной, наблюдали и другое: редкую боевитость, работоспособность и тонкое чувство стратегии. Правда, его иногда нужно было удерживать от озорства. Оно появлялось от избытка сил, от азарта и желания щегольнуть филигранным мастерством.
Наш советский футбол дал плеяду блестящих форвардов небольшого роста — это Владимир Степанов, Владимир Демин, Борис Татушин, Галимзян Хусаинов. Но Петр Дементьев даже среди них занимает особое место по живописной легкости своей игры. Я два сезона играл рядом с ним в сборной и с большим удовольствием. В Петре жажда забить гол гармонично уживалась с желанием сыграть в последний момент на соседа. Мяч казался частью его ноги. Как юла проскакивал он с ним через строй противников и мягко выкладывал на завершающий удар кому-нибудь из нас, своих партнеров. Особенно часто такие подарки он преподносил своему напарнику Михаилу Бутусову, сразу оценившему незаурядные способности юного соратника.
Вырос Петр Тимофеевич в большой рабочей семье (шестеро детей). После школы ребята гоняли на пустыре самодельные футбольные мячи и до того навострились, что Петр и Николай (впоследствии тоже известный футболист), поручив защиту ворот кому попало, обыгрывали команду мальчишек, которая была
Иногда невольно спрашиваешь себя: почему Дементьевы немного играли вместе в одной команде, а затем на долгие годы обрекли себя на соперничество, выступая в разных городах и в разных клубах? Вероятно, дело в независимых характерах. Допускаю, что, кроме того, два таких первоклассных диспетчера — слишком большая роскошь для одной команды. Но, пройдя без малого двадцатилетний путь в большом футболе, братья сохранили уважение и горячую привязанность друг к другу, хотя и были соперниками на поле.
Удивительного в этом ничего нет. Спорт обладает чудесным свойством роднить не только братьев, но и чужих по крови людей. Азартно сражаясь друг с другом на поле, футболисты уже в раздевалках, как правило, друзья.
Сейчас оба брата — тренеры и, несмотря на пятьдесят с гаком, могут преподать урок техники любому из теперешних мастеров.
Николай Тимофеевич — веселый человек, бесстрашный на поле и в жизни. Поведали мне как-то ветераны футбола о проделке, что он выкинул, учась в Высшей школе тренеров. Я за бока взялся, ну, думаю, прикрасили запорожцы — футбольные рассказчики часто напоминают знаменитую репинскую компанию за письмом к турецкому султану. Решил проверить. Звоню Николаю Тимофеевичу. Осторожно расспрашиваю его об учебе и как бы невзначай об уроках анатомии: верно ли, говорю, что ты разок переполох наделал? Он смеется и подтверждает то, что я слышал. А суть дела такова.
Назначили всей группе урок анатомии в морге, прямо с утра. Пришел Николай Тимофеевич пораньше, он всегда так любил. Там оказался и Василий Жарков. На столе под простыней лежал подготовленный объект для препарирования. Анатом должен был на ноге трупа наглядно показать слушателям все мышцы, связанные с деятельностью футболиста.
И тут взбрело Дементьеву в голову посмешить своих однокашников. Все это были маститые волшебники кожаного мяча по стажу, зрелые по возрасту, но еще любившие всякие розыгрыши. Жар души раньше вкладывали в футбольные баталии, а теперь удаль их искала и находила выход всюду, где могла.
— Вася, я лягу рядом с этим отдавшим концы бедолагой, а ты закрой меня белой простыней. Пусть ребята нарвутся на живой труп, — предлагает Николай Тимофеевич и укладывается на стол. Жарков его послушно накрывает и, предвкушая удовольствие, отходит в сторону.
Через несколько минут помещение начинает наполняться. Весь курс налицо. Вот и преподаватель. Обстановка непривычная и чуть нервная, тем более что из-под одной простыни видна голая мертвая, покрытая волосами мужская нога, предназначенная для экспериментов.
Патологоанатом, как обычно, приглашает группу к столу. И вдруг все с ужасом увидели, что под соседней простыней зашевелилось. Кто-то вскрикнул, остальные от страха замерли. Преподаватель, стоявший к «трупу» спиной, понял, что происходит неладное, и обернулся как раз в тот момент, когда Николай Тимофеевич под покрывалом сделал явную попытку встать. Вся ватага кинулась к выходу, а преподаватель недоуменно и растерянно смотрел на смеющееся лицо Дементьева, показавшееся из-под простыни. Затем он пулей вылетел из морга и помчался в директорат с жалобой на озорника... Все хохотали до слез, упрекая друг друга в трусости и паникерстве. Герой всей сцены веселился больше всех.