Звезды – холодные игрушки

Лукьяненко Сергей Васильевич

– Семнадцать поколений низкорослых, – вздохнула она. – Да и теперь… изредка… говорят…

– А с этими – только работай! Готовь сотрудников, засылай на планеты будущих-друзей и работай! Завидую регрессорам! Вот честное слово – завидую!

– Они достаточно развиты, чтобы распознать чужаков. Мы можем быть идеально похожи внешне, но различия в психике скажутся. Так что легкой работы не будет.

– Да мало ли методов? Вот, – Таг указал рукой на меня, – амнезия! Прекрасный способ, чтобы оправдать любые странности регрессора!

Наступила

тишина. И сам Таг осекся, и мне нечего было сказать, и Катти отвела взгляд.

– Это хорошая гипотеза, – сказал я.

– Никки! – Таг даже соскочил со своего кресла, стукнувшись головой о потолок, но машину мотнуло на повороте, и он упал обратно.

– Откуда ты знаешь, что я – Никки? Может быть, его допросили, вызнали все что можно и под видом Никки заслали меня? Чужого регрессора! А?

Мне сейчас так плохо было, что я никого не щадил.

– Ник!

Я посмотрел в глаза Катти.

– Это невозможно по трем причинам.

– Тогда докажи мне, что я – это я. Потому что сам я в это не всегда верю!

– Твое тело – тело Никки. Мы же сверили генную карту! Оба анализа оказались правильными, отвечающими твоему генотипу!

– Тело могли скопировать, – предположил я.

– Второй довод против! Мы провели полную ментоскопию твоего мозга. Да, ты ничего не помнишь о прошлом! Но словарный запас – это именно твой запас! Ты знаешь то, что должен знать! И чужой памяти в тебе нет! Зачем засылать регрессора, который не знает своего задания? Это же бессмысленно! А мы обшарили весь мозг, все его уголки. Чисто!

– А третий довод? – спросил я. Прямо-таки с мстительным желанием навредить себе самому!

– Мы. Твои друзья, твой Наставник. Неужели мы можем не почувствовать подмену?

Я закрыл глаза. Спасибо, Катти. Спасибо за эти слова. Может быть, они – и есть самый главный довод. То, что меня успокоит.

– Не-дружественный регрессор должен быть такой копией Никки… морально-этической копией… что это просто невозможно.

– Спасибо, Катти… – прошептал я.

– Абсолютно бесспорные доводы, – сказал Таг. – Вот мне, специалисту по иным расам, веришь?

– Верю.

– Конечно, если брать все как абстрактную гипотезу… – Таг сладко зажмурился. – Нет, я мог бы попробовать найти возражения. Обойти все доводы.

Тишина вернулась.

– Сделай это, Таг, – попросил я. – Попытайся понять, могу ли я быть чужим регрессором. Если найдешь такую возможность – подумай, как проверить. В этом случае меня надо немедленно изолировать от общества и разрабатывать меры противодействия.

– А вот эти твои слова, Ник, – сказала Катти, – последнее доказательство. Может быть, ему Мировой Совет не поверит. Но я – поверю. Ты наш Никки. Умник Никки, Никки Непоседа, Никки Перестраховщик. Не бойся ничего!

– Не верь, не бойся, не проси, – сказал я. – Спасибо вам. Когда я совсем приду в себя, то мы еще посмеемся вместе. А пока не получается.

Баня была не одним зданием, а целым комплексом – круглые павильоны, из-за непомерной высоты казавшиеся

скорее башнями, сросшиеся боками трехгранные пирамиды, в центре – исполинское кубическое сооружение из снежно-белого камня. Пространство между зданиями так густо заросло зеленью, что казалось бы давно заброшенным, если бы не тропинки, ведущие в глубь комплекса. Мы оставили машину у дороги и пошли по одной из тропинок, ныряя под эстакады и галереи, связывающие здания друг с другом затейливой сетью. Один раз навстречу прошла маленькая компания – трое мужчин и две женщины. Они смеялись, болтали о чем-то и дружелюбно поздоровались с нами.

Сквозь ворота с тепловой завесой мы прошли в обширный сумрачный зал. На пороге я на миг остановился.

Да, ложный образ поведения придется менять.

Здесь было, наверное, с сотню людей. Мужчин и женщин, обнаженных, раздевающихся и полуодетых. Кто-то пришел, кто-то уходил. Вдоль стен шли ряды невысоких шкафчиков, в которые посетители аккуратно складывали одежду. В сводчатом потолке спиралью тянулись маленькие окна, сквозь которые пробивался неяркий, словно фильтрованный, свет Матушки.

– Идем, – поторопил меня Таг.

Мы подошли к свободным шкафчикам. Катти и Таг начали раздеваться сразу, я секунду помедлил.

Это нормально, – шепнул я себе наконец и тоже стал раздеваться. Вокруг было такое обилие нагих тел, что мой разум в панике отрекся от чувства, которое Катти назвала стеснительностью.

– В ураганный или в морской? – спросил Таг у Катти.

Девушка уже разделась, прикрыла свой шкафчик – я отметил, что замков на дверцах не было, – и на мгновение задумалась над вопросом.

– В морской вначале. Никки надо заново привыкнуть.

Я, не споря, пошел за ними. Ни ураган, ни море у меня с баней не ассоциировались.

Вместе с десятком других обнаженных посетителей мы пошли по узкому проходу. И от каменного пола, и от каменных стен шло тепло, временами в стенах попадались амбразуры, из которых нас обдавал горячий воздух. Освещение здесь уже было искусственное, матовые панели на высоком потолке. Все шли молча, серьезно, словно готовясь к какому-то важному ритуалу, и шлепанье босых ног по полу сливалось в странный ритм, дикарский аккомпанемент к грядущему действу. Пол под ногами, оставаясь горячим, стал мокрым. Откуда-то теперь сочилась вода и, не застаиваясь, стекала вперед – видимо, в коридоре был легкий, не ощутимый глазом наклон.

Завороженный участием в процессии, я все же украдкой поглядывал вокруг. Мужчин и женщин шло примерно поровну, большинство – молодые, наши ровесники. Очень много симпатичных девушек. Толпа явственно делилась на отдельные группки пришедших вместе, но даже в пределах одной компании никто не касался друг друга. Какой-то парень, поскользнувшись, неловко и больно упал на колено, хотя я мог поклясться, что он сумел бы удержаться, взявшись за плечо идущего рядом друга.

Повеяло горячим воздухом. Запахом соли и йода, словно впереди и впрямь было море. Раскаленное, почти кипящее. Воды под ногами стало больше, и я теперь ступал осторожнее.